- Мы были застигнуты врасплох. Островитяне пришли ночью, и сразу же устроили резню. Те, кто не покинул жилые покои, были убиты. Настоятель отказался покинуть темплум, - подбородок Рикерта задрожал. – Я видел собственными глазами, что эти ублюдки с ним сделали. Не щадили детей, даже тех, кто умолял на коленях. Звери. Когда темплум был захвачен и Негасимое пламя потухло, мы с Эймаром увели оставшихся, едва ли половину, в фортизарму. Именно тогда я потерял Ремиаса. Двое других моих верных соратников, Эвген и Хролф, остались в солуме. Они пытались защитить настоятеля. Их я тоже больше не видел.
Он говорил и говорил. С высоты фортизармы им хорошо было видно, что творилось в городе. Захватчики спустились в город той же ночью под покровом темноты. Ополчение ландсмана какое-то время давало отпор фризам, но когда из темноты вынырнули ландскипы и причалили к берегу, стало ясно, что Меркиль обречен. Оставшиеся в живых защитники укрепились в остроге наместника, впрочем, безо всякой надежды выстоять перед островитянами. Осмотрительные и хозяйственные разбойники предпочли грабить и жечь, а не бросаться в бой на стены. В конце концов, время было на их стороне.
- Наше положение неутешительно, и пусть они оставили попытки разнести дверь, не думаю, что мы протянем долго, - заговорил Эймар, внимательно рассматривая мое изувеченное лицо. – У нас нет припасов, а на одной воде мы не протянем долго. Расскажи, что ты видел? Как вообще тебе удалось выбраться? Ты же оставался под замком…
- Двевь пвошто вашквывашь, - я показал на кусочек месяца, заглядывавшего к нам через окно. – Ввемя пвошло. Бват Эймав, а што мой наштавник? Где он?
- Если ты спрашиваешь об апотекарии, то он наверху, с ранеными. Ему бы не помешала твоя помощь, - жрец нахмурился. – А что случилось со сцитором, мне неведомо. Он пропал еще до нападения. Ушел в город, говорил что-то про рассадник зла, про нечестивцев, что обитают у нас под носом. Мы уж собирались отправить за ним темплариев, когда... Брат Хаген, как вам удалось справиться с этими душегубами?
Как странно слышать от него такое вежливое обращение. Просто теперь он знает, что ты легко можешь перерезать человек глотку, вот и притих. Может быть. А может несчастье поставило ему мозги на место. Ну да, как же, надейся.
- Фараэль оберегает его, брат Эймар, - радостно заговорил знакомый голос. – Сколько себя помню, свет Всеблагого всегда осенял эту буйную голову.
Пока Эймар говорил, к нам успел подойти еще один храмовник. Теперь он стянул с головы шлем, открывая копну светлых волос и широкую улыбку. Улле. Как же я рад его видеть! Мы бросились друг другу в объятья, и рассмеялись. Вернее, засмеялся он, а я выдал что-то вроде задорных покашливаний. Как будто и не было меж нами ссоры. Я осмотрел его посеченные доспехи и понял, что свое боевое крещение он уже прошел. Может зря я не дал ему уйти с рыцарями?
- Если бы не ты, я бы покинул обитель, и меня не было здесь в этот трудный час, - словно отвечая на мой невысказанный вопрос проговорил Улле. – Теперь уж мы придумаем, как заставить этих ублюдков поплатиться за содеянное!
- Я бы не особо на это рассчитывал, Ульрих, - печально проговорил визарий. – От меня теперь едва ли будет какая-то польза, а шестеро измотанных и голодных воинов против двух дюжин разбойников – это дурной расклад. К тому же, как только островитяне почуют неладное, к ним придет подмога.
- Но они могут и не успеть, – еще один до боли знакомый голос присоединился к беседе. – Брату Хагену удалось перебить дозорных. Довольно ловко для мирного служителя культа. Я вот что скажу, ежели мы хотим выжить, надо поторопиться. Выступим сейчас, и у нас будет какой-никакой шанс. Ударим быстро, всеми силами, и закроем ворота. Хер они обитель осадой возьмут.
Только чудо могло удержать мою челюсть на месте. Я не верил своим глазам. Остриженная голова, бритое лицо, одеяние послушника, но все те же прищуренные глаза и паутина резких морщин. Ингмар собственной персоной. Если я и хотел что-то сказать, то не смог выдавить из себя ни слова.