По совету Инграма храмовники обвязали ножны и ступни тряпьем, чтобы меньше греметь, но все равно двигались с изрядным шумом. Нам повезло, что островитяне совсем расслабились, и даже не проверили своих дозорных. А может просто не успели. К тому времени, как мы добрались до жилых покоев, было уже совсем темно, а затянувшие небо тучи скрыли от нас звезды – лишь светлым размытым пятном проглядывал месяц. Факелов мы, понятное дело, не зажигали и двигались почти на ощупь, благо я хорошо помнил дорогу.
Миновав послушницкую, мы вышли к покоям Солера. Внутри кто-то был. Звенели бутылки и звучали нетрезвые голоса. Кажется, в отличие от меня, фризам удалось найти заначку апотекария. Инграм знаком велел нам остановиться и скользнул внутрь. Я не услышал даже вскриков – только глухой звук падающих тел. Я зашел в комнату. Бонд как раз заканчивал вытирать лезвие. Один фриз лежал практически без головы, что держалась на узкой полоске кожи, а у другого было пробито горло. Ты посмотри, брат Мангир уже прикладывается к бутылке! Вот кто не теряет времени даром. Учись! Черта с два! Я бросился к товарищу и вырвал вино у него из рук. Выражение горькой детской обиды возникло на лице товарища.
- Хаген, я ее честно заслужил!
- Жаквинаю тебя, товько не шейшаш… - прошипел я, безрезультатно стараясь придать своему голосу грозность.
- Кхм, может вы перестанете трогать мои вещи, - осуждающе проговорил Солер. – Мы вроде как не за этим сюда пришли?
Проводив бутылку жалостливым взглядом, Инграм отступил, а я присоединился к апотекарию в поисках необходимых склянок. Вытащив из сундука причудливую птичью маску с блестящими глазами, Солер протянул ее мне.
- Надень ее под шлем, - я поднял бровь в ответ. – Это их удивит, поверь. Я носил ее во время чумы на родине, всегда срабатывало лучше, чем слова. А говорок у тебя сейчас еще тот будет.
Я кивнул и натянул маску, и чуть не задохнулся от сильного травяного запаха. Внутри клюва был ворох каких-то сильнодействующих растений, давно высохших, но не потерявших своего сильного амбре. Солер чертыхнулся. Чего-то не хватало. Придется спуститься в лабораторию. Ничего не видно в этой штуке, и стекляшки на месте глаз запотевают. Я сгреб склянки в охапку и вышел из комнаты, натолкнувшись на Фалко, который в испуге отпрянул в сторону. Действительно, работает.
К лаборатории мы спустились без приключений. Здесь тоже все было разворочено, и апотекарий застонал от вида изувеченного оборудования и разбитых реактивов. К счастью, до многого островитяне не добрались. Не смогли. Солер все держал запертым на замки и сейчас лазал по полу и отпирал ящики. Наконец он нашел нужный пузырек и принялся за работу. Мы добавляли жгучую смесь в погребальное масло, а после нанесли вязкую субстанцию на мечи. Масла хватит только на три бурдюка. Должно хватить. Напоследок апотекарий обмазал мой шлем. На мой немой вопрос он ответил ухмылкой.
- Ты будешь страшен, как черт!
- Я и так не ошень… - печально ответил я. – Вше, ты можешь уходить. Вше помнишь?
- Да, помню. Если зажжется Негасимое пламя…
Я стукнул его кулаком в плечо.
- Когда. Когда зажжётся Негасимое пламя, я понял, понял. Мы будем готовы.
- Уж я надеюшь…
***
Чем дальше мы проходили по галерее, что вела нас к темплуму, тем сильнее колотилось мое сердце. В последний раз моя душа уходила в пятки таким же образом, когда я встретился с варгом. Вот только тогда речь шла о том, повезет мне или нет. А теперь мне нужно было, чтобы удача шла за мной и оберегала раз за разом. Слишком много «если». Безумие. И с чего я вообще посчитал это хорошей идеей? Вдруг бурдюк взорвется у меня прямо в руке? Или не взорвется вообще? А вдруг я скачусь по ступеням и насмешу островитян, вместо того, чтобы напугать? А если они все равно выстоят и перебьют нас? Их же там с две дюжины, и они живут войной. Дерьмо, дерьмо!