Я был в ужасе, и огонек масляного светильника дрожал в моей руке. Я вел нас на гребанную смерть. Инграм держался много лучше. Кажется, он бормотал сам собой и при этом кровожадно ухмылялся. Даже в доспехах темплария он оставался все тем же жутким головорезом. А вот Улле шел бодро и весело, и, казалось, даже радовался предстоящей схватке. Они с Фалко следовали прямо за мной и едва слышно переговаривались. Фалко говорил разумные вещи, на мой взгляд, но я впервые посчитал, что уж лучше в этот раз прав окажется мой глубоко верующий друг.
- Если бы Фараэль и вправду нас защищал, он бы не допустил этого, – печально прошептал эсгиф.
- Брось, Фалко. Ты говоришь глупости, - горячо затараторил Улле. – Фараэль не вмешивается напрямую, он воплощает свою волю через нас. Если вера глубока, то Он защитит. Посмотри на Хагена! Смог бы он сотворить то, что сделал, если бы Фараэль не вознаграждал его за веру?
Я аж поперхнулся. Точно. Фараэль меня охраняет. Твой друг – идиот. Он просто наивен. Одно другого не исключает. Заткнись. Мы уже пришли. Дверь была приоткрыта, и до нас доносились звуки веселого пиршества внизу. Они даже не заметили потери товарищей. Это нам на руку. Я вышел на лестницу и дал знак Улле увести за собой храмовников через солум ко второй лестнице, на противоположной стороне молельного зала. Инграм остался со мной. Я вытащил меч и поджег наши клинки от светильника. Затем я все-таки зажег шлем. Горячо. Надеюсь, это не спалит мне скальп. Сняв с пояса два пропитанных маслом бурдюка с горючей смесью, я начал спускаться вниз, навстречу судьбе.
Я осторожно выглянул из-за края стены. Неведомый! А их даже больше, чем мне казалось. Я насчитал двадцать шесть ублюдков. Пьют, горланят песни. Бедные женщины, они даже звука не издают, когда эти звери продолжают истязания. И как же они тут все загадили. Буквально. Стены были разрисованы кровью, притом рисунки были весьма предсказуемыми: женские груди, половые органы и какие-то надписи. Уверен, тоже скабрезные. Хватит разглядывать, действуй, полукровка! Сейчас. Ух, как же страшно. И еще эта трава набилась в нос. Не дрейфь, Темиель, давай. Все получится.
С противоположной лестницы я заметил фигуру в доспехах с объятым пламенем мечом. Они готовы. Нет смысла ждать, бес его знает, сколько будет гореть смесь. Я поджег бурдюки, метнул их в центр костра, и начал спускаться по лестнице, открываясь всем на обозрение. Голоса вмиг замолкли, как только два моих огненных снаряда ухнули в огонь. Головы завертелись, и вскоре они заметили меня. Я воздел меч к потолку и заорал:
- Аж ешмь Фаваэль! – шепелявая нелепица эхом отражалась от стен. – Умвите, невевные!
В этот момент один из бурдюков с шипеньем хлопнул, и грянул взрыв, а следом за ним – второй. Пламя объяло весь темплум и взметнулось к потолку. Хорошо, что храмы строились из расчета, чтобы их было не спалить, ибо теперь молельный зал, в клубах дыма и огненных сполохах, напоминал лютый кошмар. Те из островитян, что сидели ближе всех к костру уже валялись по полу, объятые пламенем. Хе-хехехе-хе, это просто прекрасно! Прямо божественное зрелище! Ай да Темиель, ай да умница! Катайтесь-катайтесь, погребальное масло и так затушить сложно, а вместе с купоросным его вообще почти ничем не сбить. Вниз по лестнице, прямо в пекло, с чудовищным лязгом и грохотом устремились темпларии. Следуя совету Солера, никто из них не издавал боевого клича. Они наступали стремительно, молча, и рубили противника с прямо-таки демонической яростью. Судя по тому, как далеко отлетели руки первых двух островитян, атаку возглавлял Улле.
Высокий темноволосый воин в самых блестящих доспехах первым оправился от шока и повел ближайших союзников навстречу храмовникам. В этот момент к борьбе присоединился Инграм и первым делом приступил к добиванию покалеченных огнем. Вместо веселых криков и смеха темплум наполняли крики умирающих, и я с удовольствием отметил, что с каждым мгновеньем их вопли становились все более дикими. Хе-хехехе-хе! Да, вот так, гнев выдуманного бог! Бойтесь, трепещите, безмозглые ничтожества! Один из фризов, потерявший шлем, бросил топор и с диким воем бросился прочь из храма, взяв курс на ворота. Следом за ним последовали еще двое, и я не заметил оружия в их руках. Удалось! Неведомый, удалось!