Как же чудесно, что не придется передвигать ногами хотя бы какое-то время. Хаген сопел рядом. Я пересек Мерзлые пустоши. Срать я хотел, что впереди еще самое сложное! Кто еще таким может похвастаться? Это утрет носы всем мальчишкам в селении… Ах, да... Ну и ладно. Все равно достижение. Может я и не безнадежен.
– Разожжем костер? У нас хватит дерева на маленький огонек…
– Нет, Темиель, доставай полотнище и шкуры, укроемся вон там, под нависающими камнями…
– Но как же...
– Мы не уследим за костром – впустую прогорит. Давай, последние усилия на сегодня.
Не было сил с ним спорить. Обустроив лежбище в укромном, не продуваемом ветрами закутке, где камни защищали нас от яростных порывов, мы улеглись и сразу же провалились в сон, прижавшись спинами друг к другу,. Прежде чем я окончательно отключился, я заметил, что на моем лице блуждает настоящая улыбка. Странно, когда я лишился всего, я стал чаще улыбаться.
***
Я очнулся первым, и кажется еще видел лицо матери. Размытое, неясное, знакомые черты будто растворялись в памяти, оставляя лишь образ доброго успокаивающего взгляда. Поволока сновидения уже покидала меня, скрываясь в ночной дымке. Хаген завернулся с головой, и было не заметно, что бы он дышал. Я не на шутку испугался и развернул его голову, что проверить, как он. Слабое облачко пара вырвалось из-под спутанной бороды. У меня отлегло.
Внезапно старик распахнул глаза и увидел меня. Всего на мгновенье его глаза распахнулись шире обычного, а потом сузились до привычного прищуренного состояния. Потом я упал.
– Ууу! Стерлядь! Мать твою растак! Кто ж пялится на спящих? Так и снегоступы отбросишь!
Я сел и потер уже опухающую щеку. Опять подступили слезы. Каждый раз, когда нужно выглядеть мужиком, глаза выдают меня. Что ж за несправедливость такая? Утро начинается с тумаков, притом совершенно незаслуженных.
– Я думал, что ты околел, старый козел!
– Как-как ты меня назвал?
– Козлом! Злобный старикан… - Я осекся, не стоило давать волю чувствам. - Прости меня, Хаген. Я не хотел. Просто ты больно меня… боднул. Ни за что!
Старик фыркнул в бороду, но смягчился и даже потрепал меня по голове.
– Ну ладно, забудем. Но учти, я тебе такое конечно спущу, но многие южане, с которыми мы вскоре познакомимся, за такие слова могут крепко на тебя обидеться - ты это сразу поймешь, как увидишь нож в пузе. Это тебе не деревня, там другие порядки, а стало быть надо за собой следить. И на меня обиды не держи, спросонья настроение не ахти. Совсем отвык я от непочтительных юнцов, – он начал забивать трубку, но бушующий ветер со снегом не дал искре долететь, так что он оставил затею – вот только на всем юге почтительности к старости днем с огнем не сыщешь.
– Я запомню, и… Мне правда стыдно. Я буду почтительней…
– Хватит, хватит, не лей елей! Давай перекусим по-быстрому. Надо двигаться дальше – будет там место, где мы сможем нормально отогреться, прежде чем испытаем судьбу на тропе Летунов.
– Какой тропе?
– Тропе Летунов, – он подмигнул, – ну знаешь, тех, кто плохо стоит ногах, некрепко держит клевец…
Только я начинаю чувствовать к нему симпатию, как он сразу вытравливает ее из меня. Неудивительно, что он вернулся в Ваас’омнис – сомневаюсь, что даже за такую долгую жизнь он завел много друзей. Теперь только и буду думать о тех, кто сорвался до меня в чертову пропасть. Будто читая мои мысли, Хаген продолжил.
– Ну а чего? Говорил же – самое трудное впереди. Ты впредь смотри страхам в лицо, сынок. Все мы трусим. И только те люди, кто готов встретиться с опасностью, кто переступает через страх, именно они вырывают у судьбы шанс на жизнь чутка получше. Не всегда конечно, но иногда случается.
Подъев скудные припасы, мы продолжили путь. Снегоступы мы поломали еще когда подбирались к перевалу. Впрочем, толку от них здесь было бы не много – снег был не глубокий. Только лед и камень. Ветер бушевал сильный, снег слепил глаза – в очередной раз выручали наглазники отца. У Хагена были такие же, только деревянные. Пока горы не казались мне такими страшными, как рассказывал старик, но живот тянуло от неприятного предчувствия. Послышался вскрик. Я дернул веревку, и крику начали вторить ругательства.