Ну, не такой уж ты и страшный… Заткнись! Хе-хехехе-хех…
- Мне нравится, - довольно усмехнулся визарий, - Хороший план.
Рикерт, ты свинья! Веселье! Наконец-то! Хе-хехехе-хех!
***
День пролетел предательски быстро. Вечер был промозглым, холодным. Моросил мелкий дождь. Я сидел на лавочке у входа покои обители, делая вид, что молюсь. Нутро орало: беги, спасай свою шкуру! Голос бормотал что-то про грядущее «веселье» и мерзко хихикал. Я был в ужасе.
- Хаген? – кто-то тихонько дернул меня за рукав. – Брат Хаген?
Я поднял глаза. Манфред, малыш Манфред! Так ты выжил! А ты, сукин сын, говорил, что он мертв! Ну, я мог и ошибиться… Я улыбнулся мальчику.
- Рад, что ты в порядке, Манфи.
- Ого! – глаза мальчика широко распахнулись. – Какие у тебя зубы! Острые и в серебре все. Здоровски выглядит! У меня тоже такие будут, когда я стану жрецом?
Ха. Для твоего же блага надеюсь, что нет.
- Это не так здорово, как тебе кажется, - я потрепал мальчика по обритой чумазой голове. – Видишь, я был прав. Фараэль защищает. Я жив, ты жив…
Ну да, конечно. Хрена лысого он защищает. Это выдуманный бог, забыл? Или ты сам уже поверил в эти сказки про небесные чертоги и боге-отце с горящим гузном? Я все еще раздумываю над тем, чтобы вырезать себе язык, а то и вовсе повеситься. Темиель, ты невыносим. А ты нет? Я – само очарование.
- Ну, не всех он защитил. Настоятеля вообще повесили…
- Он принес себя в жертву, чтобы спасли вас, и милостью Фараэля многие уцелели. Огненноликий нас защищает, но не может спасти всех и каждого. Он один, а нас много, и вера в каждом горит с разной силой. Не советую тебе подвергать сомнению деяния его. Пути его неисповедимы, и не дано нам знать, чья жизнь и смерть послужит высшему благу.
О брешешь! Я аж прям заслушался! Умолкни, заклинаю тебя!
- А вас он защитит? От фризов-ублюдков? Вы же с ними сражаться будете, а их больше. Я на стене был, пока наставник был занят. Их там много-много. Ты будешь в порядке?
Неведомый! Очень на это надеюсь.
- Конечно, Фараэль с нами. К тому же нам помогут солдаты. И отвыкай ругаться. Жрецы не ругаются. Ты должен научиться быть образцовым служителем Фараэля, а то тебя в храмовники не возьмут.
- А вот и не правда. Я слышал, как Йоран ругался, когда уронил себе чугунок на ногу.
- Ну, он-то как раз и не темпларий.
- Ну да, верно…
Дверь рядом со мной распахнулась и из нее вышли темпларии Ансельм и Никлос. Они несли очередной труп фриза. Манфред во все глаза воззрился на дюжих храмовников и пожирал глазами их мечи на поясе. Следом вышел Солер.
- Ми-ми-ми… Кхм-кхм. Дикиииие Фьоооорды, Чоооорные скааааалы, Мимооо ветраааами скооооги погналииии… - апотекарий еще раз прокашлялся. – Голос сел что ли? Проклятая пыль! А ведь хорошо Хаген раньше у меня убирался, чистенько было…
Тут он заметил меня и смутился, то ли оттого, что я застал за его певческой разминкой, то ли потому, что я ненароком услышал из его уст похвалу.
- Уже скоро, Хаген. Я скоро вернусь, и будем тебя наряжать. Костюм – закачаешься!
Жду не дождусь.
Состроив страшную морду Манфреду, апотекарий побежал к солуму вслед за храмовниками.
- Это кто был, Хаген.
- Мой бывший наставник, брат Солер.
- Он не похож на хорошего жреца. И одевается странно, и эти усики…
- А я о чем? – я прищурился и щелкнул мальца по носу. – Будешь плохо учиться и бедокурить, у тебя над губой вырастет такая же гадость.
***
Я получил кожаный нагрудник и одел его поверх жреческого платья. Хоть какая-то защита. Не кольчуга темплариев, но лучше, чем идти в одном тряпье. Сверху я натянул сюрко на изнаночную сторону, на котором вместо лепестков пламени Солер изобразил кривой глаз алой краской. Дальше я не шевелился, ибо к делу приступил апотекарий. На руки мне он натянул перчатки и обмотал тряпицами, вымоченными в какой-то жидкости без запаха, и лишь затем нанес горючую смесь на тыльную сторону ладони. Щедро-то как.