Ее рука взметнулась в сторону распахнутых врат острога. Мошонка Фараэля, а-хой! Наконец-то. Поблагодарив бесноватую даму, я ушел в указанном направлении. Город в городе. Первый раз я здесь, нет, все-таки второй. Так, и куда дальше? Кое-что про острог мне рассказывали Солер и Инграм. Интересно, где он сейчас? И в порядке ли? Я почти уверен, что Улле точно не пострадал. Если я не ошибаюсь, то первого своего противника в последнем бою он одним ударом разрубил по самую грудь. При всем своем простодушии, это не тот парень, с кем вы захотите сойтись в поединке. Дурной, здоровый, злой как черт, и слишком глуп для того, чтобы испытывать страх. Идеальный воитель Фараэля, что тут скажешь.
Да, дома тут не чета тому, что строят за деревянной стеной. Ни одной хаты в один этаж. Двери резные, стекла в оконцах, расписные ставенки. Сейчас, конечно, общий вид портят обгорелые крыши и обилие мусора, но даже так внушает уважение. Дорого-богато. И людей здесь сейчас куда больше, чем в самом городе. И «Морской Волк» уже битком. Празднуют победу. А меня позвать? Я что, не заслужил? Один раз всего здесь был, и то по знакомству. Тоже хочу в «Морского Волка»! Э, да кто меня сейчас остановит? Стражи нет, все пьют, радуются, значит. Зайду, как ни в чем не бывало, и ничто не помешает мне крепко напиться… Я похлопал по подсумку. А его и нет. Проверил в складках платья. Пустовато. Ну и на что будешь пить? Наценочка-то здесь больно бьет. А, похер! Может угостит хоть кто!
Решившись, я вошел в таверну. Вся забита под завязку. Шум, гам, веселые крики. Эх, хорошо-то как! Прям как раньше. Я потянул носом сладкий запах свободы и разгульного удовольствия. Попрошу у хозяина кружечку, в благодарность за боевые заслуги. Авось расщедрится. Как же приятно наблюдать такое веселье – сразу на душе теплее. Хотя, если приглядеться, изменения есть. Столы беднее, люди потрепанные, вымотанные, хоть и улыбаются. И еще девушки, что разносят напитки, как-то болезненно реагируют на приставания окосевших посетителей. Обычно ну вскрикнет, но пощечину залепит, а то и вовсе захохочет и присядет на колено к гарному молодцу. А тут все дергаются, будто их щипцами прижигают. Может они из города сюда прибежали, подработать, а раньше их там фризы…
Я все еще не дошел до хозяина и был в центре заведения, когда понял, что голоса начали смолкать. Все тише и тише, пока не наступила тишина. Слышны лишь перешептывания, в которых я отчетливо угадывал свое имя. Я огляделся. Смотрят-то на меня. А почему, вашу мать, вы это делаете, а? Мол, что это я тут делаю? А вот зашел!
- Не обращайте на меня внимания, - я откашлялся и замялся, подбирая слова.
- Хаген! – спас меня голос Улле. – Давай сюда! Мы тута сидим!
Я начал протискиваться сквозь толпу. Люди все так же молчали и таращились. Это было странно. И очень неуютно. Среди пьющих я видел много солдат ополчения, и, признаться, то, что на меня так пристально глядели еще и они, выбивало меня из колеи. Расступаются передо мной, но продолжают глядеть тупыми коровьими мордами. Бесит. И тут уставились. И там украдкой поглядывают. И тут шепчутся. Да что ж такое! Уже почти дошел до столика Улле, когда все-таки не выдержал.
- А чего вы не пьете-то? Чего смолкли? Что уставились? – молчат, сволочи, даже шепот стих. – Мы отбили город у нечестивцев, сожгли их предводителя огнем праведным. Праздник сегодня. Пейте, веселитесь, да славьте Фараэля, что уберег нас. Поднимите чарки, во славу его, али нет?
Млять. Они закивали. Почти все, как один закивали. Начали отворачиваться к своим столам и стали потихоньку возобновлять прерванные разговоры, все еще косясь на меня краями глаз. Прежде чем я наконец-то уселся рядом с боевыми товарищами, до меня донеслось пару тостов во славу Фараэля. Серьезно? Это что вообще было? Я сроду не слыхивал тостов во имя Фараэля, если не считать нелегальные попойки в стенах фортизармы. Как-то неуютно стало, ибо прежняя атмосфера до конца в таверну не вернулась. Вот кто так гнусно обосрал мою заслуженную веселую попойку? Фараэль? Неведомый? Или этот мой, Леру-Меру мудила?
- Чего это они все? У меня что, картина какая на морде нарисована? – зашептал я на ухо Улле.
Товарищ звонко рассмеялся и похлопал меня по плечу. Солдат, что следил за нами взглядом, отчего-то распахнул рот от удивления, при этом дружеском жесте. Чего-то я не понимаю.
- Во-первых, Хаген, у тебя все лицо в крови, - ох, Фараэль меня дери, и верно. – Во-вторых, ты на их глазах с горящей головой и с одной лишь палкой фризов гонял, что шавок. Через огонь невредимым проходил, заклинания выкрикивал. А, в-третьих, когда бой окончился, ты умолк, и ушел на пристань, где до утра стоял и на слова не реагировал. Молчал, а вокруг эти каркают. Жуть! И ты еще меня спрашиваешь, чего это они? Ты-то чего? Зачем ушел, чего стоял? Я, между прочим, волновался.