- Да, жив – ответил Фалко. – Жив, ранен и связан, и сейчас в клетках в казарменных подвалах, здесь, в остроге. К нему не пускают.
Интересно. И что он там делает? Его что, кто-то из солдат вспомнил? Злопамятные сволочи. Как по мне, так он свой долг обществу с лихвой отплатил.
- Может вы, наконец, просветите меня? Что случилось?
- Дело было так. Когда мы уже одержали верх, а остатки островитян, как крысы разбегались кто куда, для брата Мангира бой не закончился, - продолжил рассказывать Ансельм. - Он носился, как ошалелый, а потом набросился на людей ландсмана. Именно он стал причиной, почему их теперь одиннадцать с половиной, а не шестнадцать.
- Притом тот, которого считают за половину, сейчас лежит у лекаря без нижней челюсти, – Никлос потряс головой и затеребил козлиную бородку. – Голыми руками вырвал. Я потому и подумал, что он берсерк. Я как-то видел давно, на кулачных боях в Грауберге…
- Да никому это не интересно, Никлос, – снова оборвал друга Ансельм. – Повязали Мангира в итоге вшестером, и передали на поруки Меинраду, а тот пока не знает, что с ним делать. С одной стороны, он герой, фризов больше всех завалил – со стены было хорошо видно. А с другой стороны – безумный душегуб. Да еще и брат культа. Ландсман с Эймаром наверняка сейчас это обсуждают.
- Ты говорил, что он был ранен. Ему оказали помощь?
- А кто ему поможет? – Никлос отхлебнул огнивицы и довольно крякнул. – Когда апотекарий забегал, тот еще бесновался – не подойдешь. А потом Солера в гильдейские хоромы купцы утащили – опять какому-то жиробасу поплохело.
Я не мог поверить своим ушам.
- То есть наш товарищ сейчас раненый и связанный в клетке, - я вскочил и перешел на крик. – А вы сидите здесь и пьете. Все пьете и пьете, пьете и пьете… Мозги свои пропили! Думаете все, кончились ваши заботы?
Темпларии как-то сморщились. Были бы у них уши, как у собак, то к голове бы прилипли.
Во-о! Во-о! Вот в-вам! – я подсунул всем четверым кукиш под нос. - Всё боитесь к жизни лицом повернуться? Утешение в огнивице ищете?.. Что вы в ней нашли? Зло и яд!
Неведомый! Я такой лицемер. Но, ты посмотри, сейчас им стыдно стало! Мордочки скуксились, а плечики поникли, а Улле того и гляди расплачется.
- Ведите меня к нему сейчас же!
- Я проведу, – Улле вскочил с места с красной, то ли от стыда, то ли от выпитого рожей.
- Я с вами, вдруг он снова… - Фалко тоже подорвался встать.
- Нет, ты давай стрелой беги Бартолемусу, за лекарской сумкой, - если Инграм там с самого сражения лежит, то мог уже лапы протянуть. – Потом с ним сочтемся! Живо!
***
Казармы, одна из самых первых городских построек, располагались практически вплотную ко двору наместника и представляли массивное двухэтажное здание с двускатной крышей. Обычно у входа всегда дежурили солдаты ландсмана, но сегодня их тут не было, а дверь была закрыта. Улле потянул за ручку, но дверь не подалась. Если бы она не была такой массивной, он бы, наверное, сходу ее высадил, но с тяжелой окованной металлом дверью даже моего дюжему товарищу было не справиться. Он заколотил в нее кулаком.
- Открывайте, - ответом была тишина.
Я присоединился и тоже замолотил в дверь.
- Открывайте дверь, именем Фараэля, - внутри что-то грохнуло и донеслись привычные матерные интонации. – Я вас слышу, открывайте!
Дверь открылась на ладонь, и в проеме показалась заспанная морда с криво нахлобученным шлемом.
- Чаго н-надо? – с зевком ответил караульный.
- Раненый брат Мангир лежит в цепях в казарменных темницах? – я выплюнул риторический вопрос прямо в рожу солдата, с которого мгновенно слетела сонливость.
- Д-да…
- Проведи меня к нему, - я постарался выдать свою фирменную людоедскую улыбку.
- Не дозволено… - дверь начала закрываться.
- Неправильный ответ. Темпларий Ульрих, вам слово.
Лучшее слово Улле – это очень быстрое дело. Рывком он распахнул дверь, и втолкнул вылетевшего было наружу стражника обратно. Тот запнулся о табурет и плюхнулся на задницу. Я проследовал внутрь вслед за Улле и выпростал руку вперед, ладонью вверх.