– Не важно, что ты там себе возомнил, глупый мальчишка, – Голос стал злее. – Плюйся ядом, сопротивляйся, кричи, рыдай – все это бесполезно. Скоро от тебя ничего не останется.
– А от тебя останется что-нибудь, если я ударю ножом вот здесь? – я ткнул пальцем в горло.
– Попробуй и узнаешь, наглец.
Мхех. Не заладился у нас разговор. Молчит. Обиделся? Или просто выжидает. «Ничего от тебя не останется». Бред! Или нет? Или я просто схожу с ума, а все эта чертовщина, этот голос и провалы в памяти лишь симптомы болезни? Может и с Инграмом я все накрутил? Воспаленный разум играется сам с собой и тянет меня все глубже в пучину безумия… Как понять, что правда, а что вымысел, если я не могу доверять собственному голосу, мыслям, памяти? Не знаю. Не понимаю. Даже не представляю, что я могу сделать.
– Каррр!
Я вздрогнул и обернулся. В оконце сидела крупная черная птица, перебирала лапками и, склонив голову набок, глядела на меня блестящим, как оникс, глазом. Ворон. Вот только не из наших вестовых – нет лычки на лапе. Дикий? И что он тут забыл? Я же семена у окна не разбрасываю.
– Пшла прочь! – визгнул Голос и рука метнула сапог, выбив из стены пыль. – Убирайся!
– Кааааааррр! – птица развела крылья в стороны и, одарив меня взглядом напоследок, тенью упорхнула прочь. Лишь белесая клякса стекала по камню в качестве напоминания о чудном госте.
– Чего это ты так разнервничался, Канисганис?
– Умолкни, полукровка!
Снова-здорово. Раз за разом, одна и та же имбецильная кличка. Я чистокровный носгот. Чище не бывает. И деды мои, и прадеды были носготами. Полукровка. Я, между прочим, первенец. Если бы не отсутствие талантов, то быть мне образцовым охотником, как отец.
– Почему полукровка, Канис?
Молчит. Ты посмотри какая цаца!
– Канисганис, может разъяснишь... – я начал рыться в своих вещах в поисках чистого платья. – Почему это я полукровка?
– Назови меня правильно, Темиель.
– Канисганис изволит выделываться? – холера, они все грязные или в кровище. – Отвечай на вопрос.
– Ежели твоя жалкая гордость пока не позволяет звать меня Повелителем, – Голос был едким, но, казалось, очень старался быть сдержанным. – То называй меня по имени.
– Канисаганис. Почему полукровка?
– Назови. Мое. Имя.
– Ка-нис-га-нис, – поток нечленоразделных звуков в голове стремительно улучшал мое настроение. – Я могу так весь день. И ночь. Снова и снова. Канисганис, сучий потрох, отвечай мне, будь так добр…
– Ты об этом пожалеешь, – рука метнулась к лицу и впилась в щеки, однако в этот раз я смог ею легко овладеть, к своему собственному изумлению.
Хм. Повелитель херов. Вздумал со мной в шутки играть? Я здесь главный, сукин ты сын! Ничего у тебя не выйдет. Я найду на тебя управу.
– Я жив и почти в полном порядке, я в безопасности и планирую все таки и оставить. А все, что есть от тебя – лишь мерзкий слабый голосок. Еще посмотрим… Может это я сведу тебя с ума? Возьму вытравлю из головы твой паскудный смех и отправлю в небытие.
– Зря ты на это рассчитываешь…
– Нет. Зря я тебя слушаю. И зря с тобой разговариваю. Ты ничто. Лживое бестелесное ничтожество.
– Дай-ка напомню: я изрубил фризов, пока ты…
– Глупости. – я выглянул в окно и вдохнул свежий воздух. – Рубил их я, вошел в раж, наверное. А ты просто репейник, что прицепился намертво к моему разуму. Во мне бурлит кровь предков, сотен мужей и женщин, что были охотниками и воинами. Меня сдерживает мой страх, но я-то его преодолеваю, и каждый раз все с большим успехом. О да, и тебя сломлю, будь уверен…
– В том, что ты сейчас способен разговаривать самостоятельно, нет ни капли твоих заслуг, Темиель, – Голос сочился ядом. – В этот раз тебе просто повезло, но тебя не будут защищать вечно…
– Я сам себя защищаю, дорогой брат Канисганис, и мне не нужна вечность, – мой рот разошелся в улыбке. – Только немного времени, чтобы изыскать способ нацепить на тебя очень тесный ошейник. Тебе понравится быть послушным песиком, как думаешь?