Казалось, что парень задыхается от скопившейся злобы. Открыт гноящийся нарыв, что не давал его страхам и гневу выйти наружу. И вправду, с кем бы он мог поговорить о таком без опаски? Разве что с Абеллардом, но вряд ли бы юный эсгиф решился бы открыться старику.
Я сделал еще один глубокий вдох и выпустил дымное кольцо. Мимо нас пробежал взъерошенный рыжий кот, а за ним с гиканьем и свистом бежала ватага из четырех малолетних ребятишек. Как будто и не было фризов, осады, пожаров. Идиллия. Подумать только, а ведь еще утром тут лежали трупы.
– Зелен ты еще, Фалко. Не видел, значит, чудес? Думаешь, нет Фараэля? В загробную жизнь не веришь? – я ударил парня в плечо, отчего тот озадаченно дернулся. – Врешь ты все. Печали и тени прошлых горестей тебе взор затуманили, вот ты и не различаешь ничего, кроме грязи и пороков людских. Но это ничего, это нормально. Не стоит стыдиться своих метаний. Вот увидишь, что вера в тебе еще осталась.
Парень открыл рот, но вставить слово я ему не дал.
– Не болтай и не спорь, темпларий. Служи Фараэлю и слушайся братьев, помогай ближнему, будь достойным, праведным. Останься на другой чаше весов, уравновесь зло. Старайся изо всех сил, и ты заметишь, как понемногу, по чуть-чуть мир становится лучше. Пусть тебя ведет идея добра, что Фараэль несет в своих заветах. Вера вернется к тебе, а если нет – то ты все равно останешься добрым фараэлянином, коль будешь блюсти заветы, – я сделал последнюю затяжку, сжигая остатки дурман-травы в трубке. – Я ведь был в точности как ты. Были зол и напуган, не знал куда устремить взор. Хотелось, что бы все закончилось, но я не сдался. Устремился к свету. И вскоре нашел покой, стал жить в мире собой. По-настоящему обрел веру, и теперь черпаю в ней силу. Ты можешь последовать моему примеру, или остаться слабым. Выбор за тобой.
Сгорбившись и сжавшись в комок темпларий удрученно сверлил землю глазами. Затем он чему-то усмехнулся, что-то невнятно пробурчал, разогнулся, развел сведенные плечи и, откинув волосы завесившие глаза, взглянул на меня. Выглядел он странно. Стал непохож на себя, и я никак не мог взять в толк… Ха! Теперь ясно. Вот, значит, как выглядит Фалко, когда не хмурится?
– Я попробую, – протянул парень, слабо улыбаясь. – Может вы и правы, брат Хаген.
– Просто Хаген…
– У меня язык не повернется вас так называть, после такой-то лекции, – шире растянув улыбку, Фалко осматривал плывущие по небу серые облака. – Чувствую себя нашкодившим послушником. Брат Хаген, я все же очень хочу, чтобы этот разговор…
– Нет нужды повторять, Фалко, я же дал обещание, – я похлопал парня по плечу. – Ну, теперь все в порядке? Отлегло?
– На вроде того, – темпларий прищурился от внезапного луча солнца, – Славься Фараэль!
– Воистину, а-хой! – я выбил трубку и спрятал ее в поясную сумку. – Ну, нечего рассиживаться, пойдем. По дороге расскажешь, чего это ты такой ловкий с мечом, хоть и совсем не стараешься. Мне Улле... Ульрих давно жаловался, что тебе все легко дается, а с него семь потов сходит, а все тебя достать не может.
– Так он же чурбан неуклюжий, и тугодум тот еще, – серьезно заявил Фалко, как будто это само собой разумеется. – Ульрих в гневе страшен, а так – нет у него чутья.
– А у тебя значит есть?
Хм, у лавки стоит Хартвин, травник, и что-то недовольно кричит. Чего злится-то? Лавка уцелела, да и… Это же Лора с ним! Глазам не верю. Одежды грязные и рваные, сама в синяках и порезах, но ведь жива, миновала их беда – легко отделались. И чего ругаются?
– Ну да. Мне рано пришлось взять клинок в руки, – печально проговорил темпларий.
– Юноши обычно этим гордятся, – ты посмотри, совсем отец разошелся, девушка уже плачет. – Умение махать мечом, как показывает мой опыт, всегда оказывается полезно. Сейчас такое время, что дюжий мужчина с мечом на вес золота.
– Оно может и так, да только не люблю я этого, – мрачно бросил парень. – Живым ты останешься, да толку-то? Это на словах так все правильно и понятно, а не деле у тебя кровь на руках, а на душе как будто насрано. Это только в городском ополчении, ну или у эрла на службе все просто и ясно, как черное и белое, а для тех, кому туда путь заказан, все совсем по-другому…
– Чую, что здесь кроется какая-то интересная история…