– Пятеро, – я достал нож из сумки и оттянул руки Лейни, у которой от страха на миг округлились глаза. – Из них один ранен, другой сильно хром, а третий теперь слеп на глаз, как я.
Я перерезал веревки. Лицо женщины расслабилось – она сразу начала растирать кисти. Благодарности я не ждал, хотя то, что она еще не бросилась на меня, уже было достижением. Ну, или она опасалась ножа, что все еще был в моей руке.
– Так что ты почти угадала, считай, что их двое. И трезв сейчас только один, – я показал на Фалко. – Вот этот вот мальчишка, у которого уши загораются при одном виде женской наготы. И все же, Гэйдин – мой новый наставник. Я не могу все таки оставить. Нужно найти его, спасти.
– Нет, нет, и не просите! А если он мертв? Что тогда? Они опасны! Вы меня вообще слушаете?
– Брата Хагена оберегает Фараэль… – неуверенно вставил Фалко. – Наверное…
– И как вы думаете с ними справиться, армией из двоих придурков? Поднимешь страшилу на щит и будешь пугать колдунов его паскудной рожей?
– Кхм, Лейни, – я уже пожалел, что был с ней так мягок. – Давай оставим мою неземную красоту, хорошо? И заруби себе на носу, мы спасем Гейдина. Зло творится, когда хорошие люди бездействуют, а я бездействовать не собираюсь. Люди откликнутся на мой зов, будь уверена.
Я поднялся и подошел к двери.
– Мы вернем тебе одежду, и мои последние сбережения можешь забирать. Можешь уматывать на все четыре стороны и надеяться, что тебя эти «капюшоны» никогда не найдут, а я буду сражаться за доброе дело, пока могу. С моей удачей времени у меня немного.
Я отворил дверь камеры и кинул вещи воровке вместе с кошелем. Женщина бросилась напяливать свое тряпье, все еще не веря, что для нее все закончилось. Темпларий подошел ко мне, краем глаза косясь на Лейни.
– Вы уверены, что следует ее отпускать? – парень зашептал мне на ухо. – Если она была там, то нам бы пригодились ее знания как проводника. Не хотелось бы попасть в засаду или вовсе заблудиться.
– Я могу идти? – женщина стояла в дверях камеры в неуместной нерешительности. – Я же все рассказала, как и обещала, а ты дал слово. Дал мне слово.
– Конечно, – я отвернулся и зашагал прочь. – Если ты будешь крепко спать по ночам, зная, что обрекла на жуткую смерть невинных обездоленных детей Меркиля, то волноваться тебе не о чем. Беги.
– Тогда я не знала, не могла знать. Мне жаль. Я же просто хотела…
– Выжить, это понятно, – я обернулся. – Это же самое главное, Лейни? Выжить, пожрать и усадить жопу в тепло, верно? Какая разница: добрая ли ты жена и мать, или вор и детоубийца? Все мы, в конце концов, умрем. Разница лишь в том, что нас будет ожидать в небесных чертогах Фараэля.
– Если ты такой весь из себя правильный мудила, то ты с ним скоро встретишься! – странно, что ее крик не был злым или язвительным, а скорее каким-то отчаянно-истерическим. – Но меня не обмануть, все это вранье твое – ты просто прикидываешься добреньким. С удовольствием глянула бы, как тебя твой Фараэль и спалит.
– Может и так, – я улыбнулся, не размыкая рта. – И все же, если осталось в тебе хоть что-то от человека, то ты найдешь меня в «Морском Волке». Там ты увидишь, что остались еще люди, которым душа дороже, чем собственная шкура.
Не дожидаясь ответа, я ушел вверх по лестнице.
***
Трактир был забит до отказа, несмотря на то, что солнце еще не зашло. Людям нужно было отдохнуть, особенно сейчас, когда они не прятались по лесам, а трудились и восстанавливали утраченное. Немного хмельного меда, товарищеские похлопывания, плоские шутки и горячая еда. В воздухе витали запахи пота и смол вместо запаха крови, что преследовал меня долго время.
Вместе с темпларием мы уселись там же, где были в прошлый раз, а я наблюдал за людьми, которых уже более не смущало мое присутствие. Фалко хотел заплатить за нас, но хозяин, заметив меня в темном углу, замахал руками и снова начал потчевать нас на халяву. И ты еще смеешь сетовать на неудачи – как сыр в масле катаешься! Я заслужил пару бесплатных обедов, Неведомый тебя раздери!
Вскоре к нам прибежал тот самый мальчишка, что утром передал мне посох, и расставил перед нами похлебку и вареные овощи. Что за чудный запах! Как же я голоден. Поблагодарив мальчишку, я кивнул Фалко, чтобы тот наградил его за расторопность, а сам набросился на пищу и погрузился в раздумья. «Люди откликнутся на мой зов». Ну да, конечно. Сказать легче, чем сделать.