Что-то треснуло под сапогом. Обуглившаяся веточка и зола от листьев. Место казалось знакомым. Разве не тут мы сражались с Гэйдином? Я. Что? Ты хотел сказать, «разве не тут Канис сражался с магосом?» Ты, я вижу свыкся с новым именем. Я не смог удержаться от улыбки. К моему удивлению, дух ответил, и в голосе его не сквозила ни желчь, ни злоба, ни даже скрытая издевка. Это имя ничем не хуже других, полукровка. Как скажешь, брат Канисганис. А чего стоят слова того, кто добровольно отказался от собственного имени? Я осекся и переборол желание брякнуть очередную остроту. Там. Хм… Нет травы, а земля выглядит рыхлой. Что ж, давай попробуем раскопать немного ответов.
***
С местом Канис не угадал. Я изрядно извозился и содрал ногти в кровь, покуда рыл землю, как безмозглая белка в поисках потерянной заначки. Еще бы чуть-чуть, и бросил бы затею, однако усилия все же были вознаграждены. На дне четвертой ямы я наконец добрался до свертка. Туман к тому времени почти исчез, облака прохудились, а солнце то и дело выпрыгивало из укрытия. Стало теплее. Умостившись меж корней, я развернул сырую, пропахшую землей козлиную шкуру и осмотрел находки: позеленевший медный ключ, узкие бумажные свитки, все как один отсыревшие, серебра на четверть эрлера, два запечатанных и три пустых фиала с непонятно чем, с десяток-другой мелких записочек с нечитаемыми надписями и жемчужина коллекции – увесистый книжный том в походном чехле.
Засаленный и потрескавшийся футляр-камиза телячьей кожи хранил следы длительного использования и запахи тысячи трапез. Сама книга была примерно в локоть высотой и довольно тяжелой. На корешке и по краям массивной деревянной обложки шел серебряный оклад с простым почерневшем от времени узором. Застежка тома держалась на соплях, однако я, в силу привычки, бережно расстегнул пряжку. Итак, что же ты мне оставил, Даллак?
Альталейн, кто бы сомневался. Никогда не бывает просто, да? Отдельные слова были знакомы, но затейливая каллиграфия на древний манер вкупе с выцветшей краской сделали текст весьма сложным для чтения. Множество цифр, дат и длинных многосложных имен наводили на мысль об историческом трактате или агиографии. Канис выказывал полную незаинтересованность, отмечая что «вся эта писанина – муть полнейшая», и воздержался от дальнейших комментариев. Листая страницу за страницей я все сильнее испытывал раздражение. И где они, ответы? Глаза отчаянно слипались, а строчки сливались в линии. Трудно было сконцентрироваться, пока я не наткнулся на самое что ни на есть подлинное варварское изуверство. Кто бы ни пользовался книгой, мерзавец определенно не испытывал пиетета перед трудами каллиграфов-переписчиков: чернильные пятна, вымаранные абзацы, жирные надписи и рисунки поверх текста уродовали фолиант.
И все же ко мне закралось, и не спешило покидать ощущение, что все эти заметки имели веское основание быть там, где они есть. Чем дальше я продвигался, тем свежее и четче становились чернила. Если все это работа Даллака, то он потратил уйму времени на эти пометки. Вот только ни слова ни разобрать. Алфавит старшей речи был мне знаком, но все складывалось в тарабарщину, а отдельные слова из пяти и более согласных подряд было невозможно произнести, не то что понять. Этот кодекс не отсюда. Действительно! Отдельные книжные блоки были вшиты в переплет книги: половина из них была пуста, другая – испещрена все той же непроизносимой ерундой. Может это какой-нибудь шифр? Не знаю. Почему? Потому что я был воином, а не книжным червем. Разве альталейн не твой родной язык? И что с того? Может Даллак свихнулся и писал околесицу? Или это какая-то дурацкая шутка? Откуда мне знать. Дерьмо. И что мне с этим делать? Покажи тому, кому не насрать. Не думаю, что показывать книгу, быть может, еретического толка, жрецам Фараэля это хорошая идея. А тот алхимик с усишками? Солер? Хм. Может быть он и вправду поможет.
Я вгляделся в горизонт. Городской силуэт с пиками запорных башен все отчетливее проступал в тающеей дымке. Так далеко, что неслышно шума, но видно дым и букашечных жителей, снующих туда-сюда по своим делам. Там теперь все в порядке. Моего отсутствия, наверное, и не заметили. Сомневаюсь. Ты закатил шикарное представление в харчевне. Небось детям пересказывают твои пламенные речи. Это сарказм? Чистая правда. Я впечатлен. Ты прирожденный оратор. Сарказм. Сволочь ты, Канис, и шутки у тебя дурацкие. Ты тоже не агнец. Не думал, что я, может быть, достался тебе только потому, что ты этого заслуживаешь? Думаю, что мне надо шевелить булками пока, я не отрубился. Закинув находки в шкуру, а шкуру – на плечо, я заковылял вперед.