***
Засыпая на ходу, я передвигал лапы, как дряхлый дед, поднимая пыль и спотыкаясь на неровной почве. По-крайней мере, тепер я знал, куда направляюсь, и больше не плутал. Утренняя дымка почти рассеялась, Меркиль рос на глазах, а столб дыма позади меня уже начал белеть. Догорает. Тень промелькнула над головой, на миг слившись с моей, и меня обдало воздухом. Вынырнув из оцепенения, я заозирался, но так и не понял, что это было.
- Ты не заметил, что это было? – я вслух обратился к Канису.
Молчит, черт. До чего же тяжелой стала шкура, мать ее! Уже плеча не чувствую. Сбросив ношу наземь, я решил обождать и перевести дух. Присяду, ненадолго. Совсем чуть-чуть. Повалившись на колени, я зарылся пальцами в сухую землю. Как же голова гудит. Меня снова накрыло тенью. Птица, должно быть. Словно в ответ, сверху прозвучало недовольное карканье. Воронье собирается. Хм, Меркиль последнее время доброе место для их брата – жри от пуза. Гул в голове усилился, взгрызся глубже, пронзая стрелою от виска до затылка. Я заметил кровь на земле и траве прямо перед глазами. Носом пошла? Хм. Нет. Тю, да она уже спеклась. Откуда она здесь? Холера! Я вскочил на ноги, и усталость как рукой сорвало. Может кто-то остался жив? Я не видел, как умер Фалко, да и Лотар все еще хватался за соломинку, когда Канис унес меня прочь. Тонкая струйка крови шла не обрываясь, как путеводная нить. Очень яркая.
- Эй! Ты жив, добрый человек! – крикнул я в пустоту. – Отзовись!
Я повторял, но человек не отзывался. Может он и не друг мне вовсе? Может кто-то из культистов сбежал, а теперь я, еле выбравшись из могилы, сам нарываюсь? Че молчишь, Канис, нечего сказать? Голос снова не ответил, и от этого стало как-то неютно. Во даю! Неуютно мне, если в голове нет голоса помимо моего. Ха! Совсем с ума сошел от такого нервничать. Зараза, как же болит голова! Я продолжал идти по кровавому следу, но с каждым шагом это давалось все труднее. Свет резал по глазам с такой силой, что взгляда не поднять. Сам того не замечая, я влепился в конечную точку пути. Кровь привела мне к черному камню, в полтора человеческих роста высотой. Темная, гладкая поверхность, как зимнее небо, впитывало солнечные лучи и не отдавало ничего.
Переборов резь в глазах, я оглядел монумент. На самом верху камня был вырезан уже знакомый мне символ: глаз Неведомого, с месяцом-луной вместо зрачка. С него и стекала кровь. Совсем свежая, еще пахла. В воздухе витал еще один запах, очень знакомый… Аромат леса и что-то еще, едва уловимое…
- Каррр! – сказал ворон.
Обмахнув меня перьями, он сел мне на голову, царапая череп когтями. Дыхание перехватило, и я замер, боясь пошевелиться. Дурная птица напротив, чувствовала себя вольготно, вертелась, а затем вдруг склонилась вперед, заломив голову набок, и уставилась мне прямо в зрячий глаз. Здоровый у ворона клюв. Если в глаз получить, то лучше сразу с ним прощаться. Вот что он докопался? Живой пока, не мертвый! Я приготовился резко схватить птицу за шею, когда та будто усмехнулась и раскрыла пасть.
- Ррренамеррро! – отчетливо произнесла птица. – Санга Эна Меррри Коррда!
Я застыл, скованный удивлением и страхом. Первобытный мистический трепет овладел мной, как только клекот птицы сложился в слова. Старшая речь, ошибки быть не может. Ворон спорхнул с головы и уселся на вершину камня, все также заломив голову набок, вглядываясь в мой глаз. Длинная когтистая лапа проскребла по символу Неведомого и размазала алую кровь.
- Эмерра Либерса! – ворон снова цапнул по камню когтем и поднялся в воздух.
Черным пятном он поднимался все выше и выше, все еще вырикивая «Ренамеро! Ренамеро!». Солнце было ярким, злым и нестерпимо резало глаза. Меня трясло. Может это все бред? Обычная галлюцинация. Я так изможден, напуган… Повредился в уме и вот мне мерещатся глупости уже и наяву. Знобит. И мутит так сильно, и голова раскалывается. Как бы плотно я не жмурился, свет проникал сквозь веки и жег мне глаз. Я заслонил лицо рукой…
***
И очнулся, лежа на спине. Совсем по-летнему голубое небо было пронзительно ясным. Значит все-таки не дошел и отрубился? В ушах еще зненел клекот ворона. Канис, ты тут? Напрасно прождав ответа, я к своему неудовольствию отметил, что меня сильно беспокоит его молчание. Трясет. Зараза, да это не озноб – земля трясется! Как такое… Погодите-ка! Скрип колес, цокот копыт... О как! Обратно меня везет кавалерия. Значит нашли, перенесли и даже заботливо подложили мой тюк из козлиной шкуры под голову. Как мило с их стороны. Поморщившись, я подтянулся за борт повозки, игнорируя острую боль в боку. Усевшись, я огляделся. Труповозка, а в ней вся моя бедная компания. Мальчишка, лежал на боку согнувшись в пояснице. Бинты и повязки набухли от крови, но грудь парня едва заметно вздымалась. Живой. Значит один из братьев выжил. Остальным не повезло – пара тел, сокрытая под темно-серым саваном, хранила плоды трудов воскрешенного Верманда. Его тела, кстати, здесь не оказалось. Или не нашли, или не посчитали нужным забрать, а может он и вовсе сгорел в лучах солнца, как рассказывают сказки.