Для меня во всем это безудержном празднике жизни места не нашлось и, казалось, что меня вообще избегают. Геройский поход для меня обернулся бойней и весьма неприятными знакомствами, а для остальных все было скрыто за плотной пеленой из загадок и неизвестности. Пропажа видных горожан будоражила местных, а гибель молодых парней стала трагедией для родителей. Состоявшаяся встреча с отцом мальчиков закончилась для меня синяками и кровоподтеками, и, если не бы вмешательство визария, возможно старик Гарман меня вообще придушил бы на месте. Как ни пыжился Канис, дать этому человек отпор у меня не хватило духу.
Лотар со мной так и не заговорил, хотя я несколько раз навещал его. Апотекарий утверждал, что если великан и оправится от ран, то воином ему больше не бывать: клинок повредил позвоночник, навсегда лишив могучего анда возможности ходить. Солер не скрыл Лотару печальной правды, в очередной раз продемонстрировав свои самые сильные черты: честность и черствость. Великан же продолжал лежать, безучастно уставившись в потолок, и лишь мое появление вызывало в нем отклик: он впивался в меня взглядом, полным ярости, гнева и боли, и продолжал сверлить до тех пор, пока я не уходил прочь. Я был повинен в его увечье, и совесть мне об этом еще не раз напомнит.
Другим молчуном оказался Фалко, что так же избегал моего общества. К вечно понурому взгляду добавилась какая-то слезливо-собачья черта. Интуиция подсказывала, что парень стыдился, что сбежал из боя, а подтрунивание товарищей о его ране в ягодицу, лишь подливала масла в огонь. Видимо парню было невдомек, что если бы он не помчался за помощью, то брата Хагена быть может и не было бы в живых. Только проснувшись на чистой постели, в мирных стенах обители, я понял, насколько серьезно я пострадал. Теперь приходилось по полдня тратить на перевязку и растиранию чресел снадобьями, иначе боль, захватывала меня целиком и лишала возможности даже облегчиться без слез.
А еще меня не покидало беспокойство. Минул уже второй день с того злосчастного вечера, а никто так и не расспросил меня о случившемся. Смутное ощущение грядущей беды отдавалось едва заметной дрожью в руках. Я всюду видел косые взгляды, открывающиеся в нерешительности рты. Даже Улле одергивал себя в моем присутствии и спешно убегал по своим храмовничьим делам, едва мне стоило заикнуться о схватке с мертвецом или о логове еретиков. Визарий Рикерт держал оставшихся храмовников под своим крылом и не спускал с меня взгляда. Кератор Йоран виновато улыбался и семенил прочь, ссылаясь на бездну забот. Солер мне прямо сказал: «Нам лучше пока не разговаривать». Я стал парией.
И это после всех трудов, после того как я проливал за них кровь! Да, спасал и свою шкуру, но ведь только я, один-единственный дурачок, отправился спасать собрата по вере! Вышло скверно, и вообще все оказалось куда запутанней, чем выглядело, но намерения! Мои намерения и помыслы были практически чисты! А теперь что? Меня не выпускали в город, а здесь было нечем заняться и не с кем поговорить. И Канис молчал. Только и оставалось, что сидеть в своей комнате, раз за разом прокручивая в голове все снова и снова. Мне снова стало страшно засыпать – не хотелось увидеть еще один кошмар.
Моя келья. Странно было лежать на своей постели. Как будто ничего и не произошло: не было осады, боев, безумных культистов, оживших чудовищ и голоса в голове. Чистые повязки и стойкий травяной запах, витавший в комнате говорил о том, что Солер меня навещал, и, быть может, не единожды, но все пока я спал или пребывал в дурманном забытьи. Жаль, что забота о порядке не входила в его обязанности – мои покои были полны пыли, сора и деревянных щепок, оставшихся в наследство от фризов. Пристрастие к рубке древесины у островитян было сродни навязчивой идее. Солнце едва освещало пол у окошка-бойницы. Утро. Опять проспал больше суток? Хвала Фараэлю за сон без сновидений. Хватило мне кошмаров на три жизни вперед.
- Привет, Темиель, - прошептали губы. – Выспался?
Канис! Где пропадал, засранец? Я все время был рядом. Чего тогда язык проглотил? Я был занят. Обдумывал ошибки… Брат Канис допускает оплошности? Вот эта новость! Шутишь? Разве у тебя остались поводы для шуток? Всегда есть повод для шутки. К тому же, все вернулось на круги своя, разве нет? Да неужели? Припоминаешь, что сказал тебе ворон? Кошмар всплыл на поверхность, из глубины моего сознания, и меня передернуло. Да, теперь ты помнишь эти сны. Я сглотнул. Все это время я отгонял мысли о мороке прочь, но они прочно засели где-то в затылке, холодной иглой, и пропадать не собирались. Ответь мне, Темиель, что же накаркала сраная птица? Я не разобрал. Бздишь, Темиель, все ты слышал! Что-то на старшей речи, сложные слова, и звук так сильно искажался… Ложь! Не вздумай меня дурить. Какая разница, чего мне во сне наболтала птица? Это просто сон! И только. Это ничего не значит. Ты знаешь, что это не так.