- Экий он тяжелый бугай, - пыхтел левый.
- Небось полон дерьма, от энтого и тяжелый!
- И то верно. Вот он к сральнику и полз - дерьмо к дерьму липнет, - они снова загоготали в голос.
Мне эти двое показались крайне тупыми созданиями, без малейшего намека на чувство юмора. Это шло вразрез с моими представлением о южанах, как о хитроумных и сметливых сволочах. Стало быть, и здесь полным-полно обычных идиотов, однако на ум напрашивались неутешительные выводы, что я со своей, пускай немногим более остроумной, головой убрел от них не очень далеко. В конце концов - кто тут связан, я или эти ушлепки? Фыркнув, я пустил носом кровавый пузырь.
Меня затащили внутрь и бросили в комнате. Я стоял на четвереньках и затравленно озирался. Приведшие меня стражники стояли за мной, по оба плеча, а передо мной были ножки стола и три пары ног под ним. Посередине - сапожки с красивыми серебряными пряжками, справа - солдатские сапоги с отстегнутыми шпорами, а слева - мягкие туфли, почти полностью скрытые каким-то платьем или одеянием из светлой ткани.
- Встань. - прозвучал холодный голос.
Подобравшись, я поднялся на ноги и выпрямился, возвышаясь на добрые полголовы над стерегущими меня солдатами. Трое мужчин, таких же разных, как щенята гулящей суки из разных пометов, рассматривали меня, делая вид, что им это интересно.
- На колени, твою мать! - мерзавец справа ударил меня по почкам и добавил по темечку, от чего я сразу же исполнил его желание, - Ты должен стоять на коленях, когда с тобой говорит господин управляющий. Ясно тебе?
Я утер кровь, капающую из носа, и начал рассматривать сидящих за столом, покуда они пребывали в молчании. Владельца солдатских сапог я узнал сразу - это был Эйдж, один из моих конвоиров. Весь из себя квадратный, как из полена вытесанный. Сейчас он был без брони, и за расстегнутым воротом рубахи, под густой шерстью на груди, виднелись шрамы ничуть ни хуже того, что украшал его массивную челюсть. Бывалый солдат. Или чересчур ярый участник жестоких кабацких драк. А может и то, и другое сразу. Эйдж откровенно скучал, и занимал себя тем, что вычищал грязь из под ногтей острием ножа.
«Серебряные пряжки» явно был кем-то важным. Немолодой, с сеткой жестких морщин у глаз и вокруг рта, но не единого седого волоска, и взгляд цепкий, внимательный такой, оценивающий. Простая, но добротная одежка была застегнута на серебряные пуговицы под самое горло, скрытое под аккуратной козлиной бородкой, а на пальцах блестели кольца, из того же серебра. В правой руке он держал перо, другой придерживал какую-то книгу, в которую вносил пометки. Управляющий. Господин, ишь ты. Второй «благородный» муж, с которым я встретился нос к носу. Первым был рыцарь, этот Фи́липп, который легким мановением руки отправил меня на каторгу, а этот, наверное, главный на рудниках, сейчас будет издумывать, как меня дальше истязать. Глядя на его в целом неприятное лицо сложно было надеяться на что-то хорошее.
Третий мужчина был странным. Какое-то нелепое одеяние, походившее на женское платье укутывало его с головы до ног. Бритая голова сильно контрастировала с роскошной, почти в ладонь длиной, каштановой бородой. На шее у него висел бронзовый амулет, с тремя кусками янтаря, причудливой формы. Амулет странным образом напоминал рисунок на обложке моей книги. Может он имеет какое-то отношение к культу Фараэля? Жрецов мне еще не доводилось видеть, но я был уверен, что они выделяются среди остальных людей. Мужчина не выдавал лицом ни намека на эмоцию, и только спокойный, почти что сонный взгляд серых глаз плавно исследовал меня, как какую-нибудь зверушку.
Управляющий махнул перстнями и заговорил своим неприятным холодным голосом, обращаясь к стражникам позади меня.
- Ступай проверь, сколько их там еще.
- Это последний, господин управляющий.
- Ну слава яйцам! Ээ... - он скосил глаза на бритую макушку мужика в платье, - То есть Фараэлю, слава Фараэлю, конечно же. Кхм.
Лысый бородач и глазом не повел, продолжая рассматривать меня. Благородный южанин продолжил.
- На чем я остановился… Восемьдесят четвертый. Высокий, молодой, - он зачиркал в книге, периодически макая перо в баночку с темной краской, а затем снова окидывал меня взглядом, - Здоровый на вид… Ну-ка, покажи зубы!
Еще один тычок в бок, и я раскрыл растрескавшиеся губы, чувствуя себя при этом невероятно глупым. И злым. Смотрят, как на животное.
- Достаточно. Здоров, хворым не выглядит…
- Хворым может и нет, а вот здоровьем явно не пышет. - раздался глубокий голос бородача, - Скажите, управляющий Генрик, вы всегда так… сурово воспитываете своих будущих подопечных? Неудивительно, что они мрут у вас, что мухи зимой. Я конечно не умаляю преступлений этих безбожников и отступников, в конце концов каждый вор и убийца получает свое, но все же Фараэль учит нас, что любая жестокость всегда должна быть верной и оправданной. А этот юноша выглядит хуже всякого, кого мы только здесь не принимали. Вы его что, по камням волокли?