Ингольд распахнул дверь. Стражники встрепенулись, оборвав свой разговор на полуслове и застыли в неуклюжем, но подобострастном поклоне.
- Из всех негодяев и мерзавцев, что копошатся в этих шахтах, мне на допрос привели, быть может, единственного на весь дикий север последователя Фараэля! – жрец возвысил голос. - Это просто возмутительно! Этот несчастный юноша не имеет никакого отношения к расследуемому делу!
- Господарь проповедник, мы же не знаем, что к чему-то! Приказ оно и есть приказ. Нам сказано – мы исполняем! Без дурного умыслу же!
- Верю вам, служивые. Однако ж впустую я время потратил. Уже поздний час – время вечерней молитвы. Отведите его обратно. И мешок у мальчишки не отнимать! В нем молитвенник. Не чаю надежды, но полагаюсь на провидение божье, что благодать и на нечестивцев снизойдет. Все, не стойте столбами. Свободны.
Солдаты поспешно ринулись исполнять наказ жреца и быстро поволокли меня обратно, но в этот раз держали мягче, будто опасаясь, что от меня на них какая зараза перейдет. Я плотно закрыл рот, беспокоясь, как бы чуткие носы этих красномордых забулдыг не учуяли запах пива, к которому я успел приложиться.
Вытолкнув меня обратно к навесам у шахты, они удалились. Все, кто еще не спал, глядели на мое разбитое лицо и тихонько забурчали ругательства, и на перекинутую через плечо торбу не обратили внимания. Я пробрался к костру и уселся греться, борясь с желанием припасть к страницам. Сейчас явно не время. До меня потихоньку начало доходить, что, несмотря на посулы свободы, теперь я оказался в еще более опасном положении. Кажется, жрец втянул меня в какую-то игру, где сама моя жизнь окажется платой за ошибку. Но если раньше мне нужно было опасаться лишь надзирателей, то сейчас стоит бояться и своих товарищей. Ну и холода это гребанного. Если бы у меня осталась одежда, а не это жалкое тряпье, я бы и не мерз вовсе. Эх, скорей бы весна.
- Чего они тебя трепали-то? – спросил Нейр.
- Обознались, - я сплюнул кровь и отер рукой губы, позабыв что ладонь все-еще кровоточит, отчего лицо мое еще сильнее измаралось в крови. - Думали, что я жреца прибил, только я ни сном ни духом. Помучали немного и отпустили.
- Выродки. Развелось сучье племя и ползеть отовсюда. Эх, попалися бы энти жрецы к нам лет эдак дцать пораньше, их бы добрые северяне вмиг по веткам развешали. Зуб даю, это они тебя специально, для нашей острастки обработали.
На мое счастье, расспросы на этом закончились, а Нейр снова затянул историю, и все понемногу отвлеклись от меня. Может я зря переживаю? Нет. Не зря. Нужно быть втрое осторожнее. Сейчас, особенно после казни Тирента, любое напоминание о жрецах Фараэля будет опасным. А ведь я теперь его последователь! До сих пор в голове не укладывается…
***
Зимний холод никогда не покидает Нортренд насовсем. Добрую половины весны разница вообще не видна: все тот же снег, сырость и пронизывающий ветер. Только и делаю, что вкалываю с утра до вечера, не видя белого света, все время под землей, как крот. Встаешь до зари, возвращаешься с шахт после заката, и кажется, что солнца и нет вовсе – есть только ночь и вечные сумерки.
Дед, по своему обыкновению, рассказывал нам байки, которые, должны были нас воодушевить и отвлечь от печальных мыслей. Мол, сейчас все еще ничего, а вона смотри как бывало! Настроение его истории не поднимали, а вот тоску - наводили. Особенно на тех, кто с местными сказаниями был и так знаком, а в пересказе Нейра и подавно. И все же меня изрядно повеселила легенда про столетие Белого Холода. «Времена, когда целые поколения помнили солнце лишь как неяркое, светлое пятно за пеленой антрацитовых облаков». Все то, чем Нейр думал нас попугать, с удивлением напоминало мне родину. Лютый мороз, от которого вмиг можно потерять пальцы, нос и уши, непроглядные облака, снежные бури, огромные стаи свирепых волков. Я, считай, из этой истории вышел. Хлад просто смеется в лицо здешней чахлой зиме, и я вместе с ним. Вот только без одежды, без крыши над головой я мерзну точно так же, как и остальные южане.
Однако теперь у меня снова было мое сокровище, и каждый день я не мог дождаться вечера, чтобы вновь открыть страницы и начать разбирать слова, строчку за строчкой. Я мог бы даже счесть свою жизнь сносной, если бы не постоянные указания от жреца, следуя которым, я стал все больше и больше отдаляться от остальных узников. Я нашел в книге тот самый седьмой завет, о котором говорил жрец: