- Привет, Верманд. Меня Хаген звать. Давай посмотрим, что там у тебя с рукой.
Поймав мой взгляд, южанин кивнул и послушно лег на спину. Пока я снимал пропитанные кровью повязки, он стонал и закусывал губы. Рана была воспалена, вздулась и сочилась гноем. Должно быть, он и не лечил ее вовсе – думал, само пройдет. Настоящий мужицкий подход. Только из-за него такие воины копыта отбрасывают даже чаще, чем в бою. Такое и у меня дома случалось, правда, больше с охотниками. Рана хоть и чистая, не то что от звериных зубов, но все-равно глубокая: нужно вскрыть, выпустить гной, обработать. И вообще, не мешало бы ее зашить.
Я полез в мешок за своими нехитрыми инструментами: настоящая железная иголка, моток ниток и маленькое, не больше указательного пальца, лезвие. Подарки Ингольда. Лекарственные растения я умудрился собрать сам. Серые, с желтоватыми прожилками грибы-лучевики я находил в шахтах, шиповатый дождевик умудрился прорасти подле забора, как только снег начал понемногу сходить. Еще были комья паутины и немного смолы, которую я сковыривал со свежесрубленных стволов, которые мы потом пускали укреплять стены в штольнях и переходах.
Я сделал осторожный прокол на вздувшейся желтой коже и сразу прыснул гной. Отерев лицо, я увеличил разрез. Затем, смочив в настойке ветошь, я начал вычищать гной из раны. Верманд сильно задергался, а мне не хватило сил его удержать. Мне на выручку поспешил Ортвин и крепко прижал парня к земле. Это было кстати.
Удалив весь гной, я сбрызнул рану водкой. Ортвин держал крепко, и единственное, что смог сделать бонд, был короткий жалобный всхлип. Растерев шиповик в кашицу, я нанес ее на кровоточащие участки раны. Это должно было остановить кровь и не дать заразе разойтись. После этого я разогрел смолу у огня и пропитал ею самую чистую тряпочку, которую смог найти, плотно прижал ее к плечу, и, наконец, поверх тряпки намотал новую повязку. Все. Дело сделано. Я поднялся и выдохнул. Вышло лучше, чем я ожидал. Пальцы, конечно, стали не такими послушными, загрубели, потеряли чувствительность, но получилось все довольно аккуратно. Верманд глаз не открывал и дышал ровно. По крайней мере, его больше не бил колотун.
- Спасибо, Ортвин.
Здоровяк кивнул, и вернулся к товарищам. Я кинул Раэлю мех с водкой, и побрел обратно к своей лежанки и шкурам. Вся накопленная усталость свалилась на меня неожиданно. Если я еще держался на ногах, то лишь потому, что боялся облажаться, напортачить, не сговориться с южанами. Теперь же, когда кое-что мне все-таки удалось, все, чего мне хотелось это просто лечь и ни о чем не думать. Я вздрогнул от прикосновения. За мной стоял тейн Гуннар, и в сумерках он выглядел устрашающе: костер освещал лицо красноватым светом, а отсветы на всклокоченных рыжих волосах превращали их в темные языки пламени, окончательно дополняя демонический образ.
- Я хотел тебя поблагодарить. Мои ребята не сильно приветливы, но ты все равно помог. За просто так. Бескорыстные поступки – редкость.
Истинную правду молвишь, тейн. Я улыбнулся, и уж было ушел, но передумал. Может быть сейчас настал подходящий момент? Стоит рискнуть?
- Знаешь, Гуннар, я тут вроде как изгой. Фараэлянин. Меня не любят, не доверяют, ждут от меня всякого подвоха. Тебе ведь уже рассказали про Тирента?
Тейн подтвердил мою догадку угрюмым кивком.
- Думаешь его сожгли, потому как этого велит мой бог? А? Наверно так и думаете, вот только все вы ошибаетесь. Его казнили, чтобы всех припугнуть, а Фараэлем лишь прикрывают жестокость. Вот только мой бог учит добру, учит спасать и помогать, учит нести свет в этом паскудном темном мире.
Обычно я разговоров избегал, но была у меня одна неистребимая черта: коли открывал рот – так меня сразу несло. Я начал вспоминать все, что успел вычитать из книги, выдергивал отрывки из рассказов жреца, пытался подражать его манере речи, постепенно возвышая голос. К вызывающим и дерзким речам в Нортренде прислушиваются больше, чем просто к доброму слову. Тейн молчал. Не послал меня куда подальше, слушал. Я продолжал.
- Мне наплевать, как вы ко мне относитесь. Я знаю, что живу праведно, и моя вера дает мне силы. Поэтому я и не превращаюсь в сволочь, поэтому помогаю другим. Слышал я про ваших богов: Брадан - бог войны, Газарот - бог мести, Ульхиор - покровитель, смешно сказать, правителей и командиров.
Тут Гуннар хотел что-то сказать, но я не дал ему вставить слово и продолжал нести ахинею, сочиняя ее на лету. Меня начало трясти от страха, но выглядел я скорее как бешеный.