От сердца отлегло только тогда, когда я проверил сумку и нащупал книгу. Успокоившись я подошел к двери, зачерпнул пригоршню снега, растер лицо. Слегка взбодрившись, напялил штаны, натянул сапоги, накинул телогрейку и куртку, нахлобучил облезлую меховую шапку. Долго не мог найти второй снегоступ – нашел его под лавкой вместе с надорванным ремешком. Привязал снегоступы и закинул на плечо сумку. Вязаный платок я намотал вокруг шеи. Отполированное древко копья непривычно легло в руку. Вот и все сборы. Я вышел за дверь.
– Я готов. – кинул я вглубь комнаты громким шепотом.
Отец вышел с полным мехом и какой-то кожаной полоской.
– Настойку передашь Хагену. Не вздумай прикладываться просто так – она для холодных ночей.
Он протянул кожаную ленту. Шириной в ладонь, длиной в две, с завязочками на концах. Посередине проделаны два одинаковых узких отверстия. Снежные наглазники. Я заткнул их за пояс. Отец перевел взгляд куда-то за мою спину.
– Ничего не спросишь у меня, сын? Обычно ты только вопросами и можешь похвастать.
– Я подслушал вас вчера.
Отец нахмурился пуще прежнего. Как ему это удается? Казалось бы, что скорчить более неприветливую рожу невозможно. Он открыл было рот, но его оборвал голос.
– Никак заждались меня?
– Доброго утра, старейшина.
– И тебе, Колем, и тебе. Мальчик готов?
– Да, – ответил он, и протянул Хагену мех.
– О, это кстати, очень кстати… – заквохтал старик и погладил кожаный бурдюк. – Ну, значит в путь?
– Пусть Хлад будет благосклонен к тебе, Хаген. К вам обоим. – отец подошел и сжал мое плечо, посмотрел в глаза, дернув желваками, – Прощай, Темиель.
Он отвернулся и скрылся в доме, захлопнув за собой дверь. Следом об дверь что-то тяжело бухнуло. Вот и все прощание. Я так ничего и не произнес. Как-то не подобрать нужных слов, а внутри – тревожная пустота. А как же мама? Она будет гневаться. И печалиться. Именно сейчас мне стало безгранично жалко себя. Почему мне так не везет? Хаген с ухмылкой смотрел на меня. Да, ответ напрашивается сам собой. Потому что я безрукий слабак, а здесь таким нет места. Мне еще повезло. Изгнание бы меня убило. А так есть шанс. Повод для радости был, но веселиться не хотелось. Даже если повезет, и я выживу, то буду один. Без родного дома. Без своей семьи. Такие люди как я всегда упиваются своими невзгодами, жалеют себя, ругают судьбу, других, лишь бы ничего не делать. Мне тошно от самого себя. Нужно хвататься за возможность и идти вперед без оглядки. Если ты хочешь, чтобы что-то изменилось в лучшую сторону, то придется надрывать живот. Нужно стать сильнее, хотя бы вполовину как мой брат. Надо стать жестче, хотя бы вчетверть, как отец. Стать мудрее. Я взглянул на старика.
– Пойдем, мальчик. – Хаген подмигнул и тронулся с места, на ходу забивая трубку, – Светает, а мы еще даже не покинули деревню.
Я кивнул и последовал за стариком.
***
Пока мы шли на юг, минуя редеющий лес, солнце вышло в зенит. Хаген заставил меня снять снегоступы: «Нечего их обтаптывать, пока не вышли на пустошь». Болела задница – я уже успел несколько раз крепко навернуться на льду, когда пересекали старицу реки. До сих пор в ушах стоял клокочущий хохот старика. «Если бы я умел петь, мальчик, обязательно сложил бы песню, посвятив ее твоей выдающейся ловкости». Старый дурак! Кто угодно может поскользнуться. Кто угодно. Правда, наверное, не носгот. И не четыре раза подряд. Нет, не протянул бы я в одиночку на пустошах, не протянул.
– Все, привал! – бодро сказал Хаген и сбросил сумку, – посиди пока, да пригляди за вещами. Я схожу еще за парочкой и сразу вернусь.
– Обратно в деревню?
– Чего? Нет. Сказал же, скоро вернусь. Смотри мне, не трожь настойку!
И старик затопал в ближайшую рощицу. Нужна мне твоя настойка, как же. Я потащил наши пожитки до ближайшей сосны, сел и привалился спиной. Впереди были видны снежные холмы, замерзшее озеро и последняя полоса леса в преддверии пустошей. Даже следопыты дальше озера не доходят. Но наш путь, очевидно, пролегал дальше. А куда? Я не знал. Но должны же там жить какие-то люди. Драмунг-что-то-там - это скорей всего селение южан. Наверное. По крайней мере, Хаген точно был в курсе. Надо будет порасспрашивать его.
– Так это правда. Ты уходишь со стариком.
Я чуть не подпрыгнул. Сзади кто-то стоял – подкрался так близко, а я и ухом не повел. Голос показался странно знакомым. Я чуть повернул голову и рассмотрел гостя краем глаза. Он был одет так же, как и я, только из-за спины торчали оперения стрел, в руке был лук, а на поясе матово блестели парные крааф’бары – по одному с каждого бока. Незнакомец был немного ниже меня. Он обошел дерево, присел передо мной и стянул шарф с лица. Берсигрим, мой младший брат, внимательно смотрел на меня немигающим взглядом. Уголок его рта скривился в усмешке, но холодные голубые глаза не улыбались.