Я развернулся и пошел обратно к товарищам. Улле имел свой обыкновенный вид – огромные шальные глаза нараспашку и приоткрытый рот, а на лице Инграма застыла неясная гримаса. Скорее всего, она означала «Ты пьян али головой ударился?». Ну да, было дело, в детстве. Теперь я вот такой, особенный. Ага. Верманд не смотрел в мою сторону, просто лежал. Уснул? Как-то странно он завалился на бок…
- Нет, нет, нет! – я ринулся к нему. - Верманд? Верманд!
Я начал трясти его, но бонд не реагировал. Он весь горел, приоткрытые глаза почти полностью закатились, губы были сухими, полопались до крови спеклись. И как я проморгал?
- Вы что, вашу мать, не заметили, как он потерял сознание?
- Да ты шутишь? Мы на тебя во все глаза смотрели! – Инграм подсел возле меня. - Что делать-то?
- Не знаю! – я вытащил книгу и начал судорожно листать страницы в поисках ответов, - Но умереть я ему не дам! Не дам. Найду способ…
Я искал, и искал, но все было не то. Неведомый! Как лечить, если не знаешь от чего? И почему я так медленно продираюсь сквозь буквы? Расплываются. Это что, слезы? Очень вовремя! Я отер их рукой и продолжил лихорадочно водить взглядом, перескакивая со строчки на строчку. Ответ должен быть. Пока я возился с книгой, Инграм снял свое рубище, свернул его и подложил под голову Верманда. Улле принес смоченную в снегу ветошь и укрыл лоб разведчика. Народ позади нас о чем-то негромко переговаривался, но мне было наплевать.
Стоит кому-то отнестись ко мне как к человеку, и сразу этот человек уходит или пропадает. Или умирает. И я снова оказываюсь наедине с незнакомцами, и все враждебно, холодно и тоскливо. Боги, как я скучаю по своей деревне! По теплому топчану, по матери и даже отцу. Да, никто меня всерьез не воспринимал, Неведомый, да я даже никому не нравился! Но даже их отношение теперь мне кажется лаской и заботой. А здесь. Лучше бы я помер в снегу. И Хаген был бы жив. Да что ж такое! Мужики не плачут! Я просто жалок…
- Воды, пожалуйста, пить… - не приходя в себя, прошептал Верманд.
Я тут же отложил книгу и расчехлил флягу, но даже не успел поднести к его пересохшим губам. Разведчик внезапно очнулся, открыл глаза и в судорогах выбил у меня бутыль из рук. И сразу же подорвался встать, но мы не позволили. Указывая мне за спину, он начал орать.
- Ты привел их, да? Я доверял тебе, а ты продал нас! Предатель!
Кинув последнее слово, Верманд вырвался у Инграма из рук, налетел на меня с кулаками и начал охаживать так, как никогда меня еще не били. За считанные мгновения мой нос хрустнул дважды: сначала в одну, потом другую сторону. Как я ни пытался увернуться, бонд был проворнее и сильнее. От моих вскинутых в защите рук он уклонялся и бил куда попадется. Затем повалил меня наземь, и ударил в живот, выбив из меня весь дух. От последующего удара в челюсть у меня потемнело в глазах.
Кажется, его от меня оттащили – я в этот момент плохо соображал. Взяв меня под руку, Улле поднял меня с земли. Верманд продолжал выкрикивать оскорбления, и не реагировал на спокойное бурчание Инграма. Но внезапно замолчал.
- Несите их в дом! Только буйного повяжите! – сказал кто-то из местных, что прошел мимо меня.
Я никак не мог осмотреться – зрячий глаз стремительно заплывал. И в ушах звенело. Столпившееся люди оживленно разговаривали и о чем-то спорили со своим старейшиной. Суровый тон его голоса не говорил в нашу пользу, однако мы все равно двигались к одному из домиков. Улле продолжал что-то мне вещать, но я с трудом разбирал слова.
- Ну ты дал, Хаген, прям самородок! Актерище! – громкий шепот Инграма раздался у моего уха. - А по виду и не скажешь! Одно слово – талант.
Вот оно как, да? Я болезненно скривился в попытке улыбнуться. А ведь и вправду, удалось – убедил их. Не было счастья, да несчастье помогло. Передо мной распахнул дверь Каспар и со скорбной миной возвестил:
- Милости просим к нашему дому, добрые путники…
***
Итак, я нырнул во тьму. По счастливой случайности Верманд рассадил мне именно зрячий глаз. Хорошо у него получилось - заплыл капитально. Еще и дышать приходилось ртом – нос оказался забит соплями вперемешку с кровью. Верманд сломал его, бугай херов. Его таки привязали к лавке, хоть он и снова был без сознания. Решили не рисковать. И правильно. Кто знает, что ему еще взбредет. Интересно, можно ли заболеть безумием? Или им не болеют, и это что-то другое? Не знаю.
- Что с вашим другом? – послышался голос Каспара.
- Не знамо чо! Все пить да пить просит, а напиться не могет, - начал рассказывать Инграм. - А теперь вон совсем ополоумел, но друзей кидается. Может дух какой его обуял?
- Напиться, говоришь, не может? Хм…