Алексей делает, что велено, и врач кладёт деду под язык маленькую таблетку. Нитроглицерин, полагаю. Следом он закатывает рукав князя и готовит какой-то укол.
— Это Виталий Грозин! — говорит тем временем дядя в трубку. — Готовьте операционную. У князя инфаркт. Через сколько мы приедем?..
Виталий бросает по сторонам беспомощный взгляд.
— Через десять минут. Я подниму гвардию, — хмуро бурчит Юрий и достаёт свой телефон. — Они расчистят дороги.
Алексей поворачивается к нему:
— С ума сошёл? Может, сразу МКАД заблокируешь?
— Ты сам слышал, его надо скорее в больницу!
— Вертолёт? — предлагает Виталий.
— Долго готовить, — качает головой Алексей. — Юра, положи трубку! Какая гвардия, нам не нужна шумиха! Сейчас я позвоню генералу, полиция поможет.
— Шумиха всё равно будет, — цедит Юрий. — Думаешь, мы сможем скрыть, что князь…
Он не договаривает. Но все мы понимаем, что Григорий либо умрёт, либо надолго застрянет в больнице. И да, это не лучшим образом скажется на позициях Династии.
Снова та же история. Человеку плохо, а его родные думают о бизнесе и репутации, а не о том, выживет ли князь вообще.
Конечно же, я понимаю, что в их положениипо-другому никак. Но приятнее от этого не становится.
Через минуту появляются гвардейцы с носилками. Укладывают на них Григория Михайловича и выносят. Юрий и Виталий выходят следом, Татьяна семенит за ними. Алексей, по дороге говоря по телефону, тоже выходит.
— Боже, ну и сцена. Какой кошмар, — раздаётся за спиной голос Евгении. — Ты вряд ли мог повести себя хуже, бастард.
— Заткнись! — неожиданно восклицает мама. — Ты слышала Александра — князь проголосовал за нас!
— Ну, это мы ещё посмотрим.
Евгения обворожительно улыбается, встаёт и уходит, плавно качая бёдрами.
— М-да, — протягивает Дмитрий. Он единственный так и не сдвинулся с места. — Просто высший класс. Эй, Санёк. Добро пожаловать в семью.
Молча киваю в ответ.
— Анютка, тебя я тоже поздравляю.
— Спасибо, Дима, — бормочет мама.
Не сразу понимаю, почему он так фамильярно говорит с моей матерью. Потом доходит, что он приходится ей двоюродным братом, он ведь сын Алексея. Просто ведёт себя как подросток-раздолбай.
— В больничку не поеду, — говорит Дмитрий, наконец-то поднимаясь. — Сань, маякнёшь потом, чем всё закончится.
Даже удивляюсь. Почему это он обращается ко мне с такой просьбой? Вернее, почему именно ко мне?
А потом вдруг понимаю, что в комнате никого больше не осталось, только мы трое. Когда испарился Максим, я не заметил.
— Хорошо, — киваю.
— Пасиб. Пока. Анюта, — Дима посылает ей воздушный поцелуй, — ты красотка, как всегда.
Сунув руки в карманы куртки, Дмитрий внезапно направляется к окну и выпрыгивает на улицу.
Да уж. Любопытный персонаж. Как и все Грозины, впрочем, каждый по-своему.
Когда мы с мамой остаёмся вдвоём, она прячет лицо в ладонях и начинает плакать. Прижимаю её к себе и ничего не говорю.
Отвратительная получилась сцена. Меня до сих пор потряхивает от царящей в груди какофонии эмоций.
— Дай посмотрю, — мама отстраняется и внимательно глядит на моё лицо. — У тебя губа разбита.
— Пустяки, заживёт.
— Надо тоже ехать в больницу, — говорит она, вытирая слёзы.
— Конечно, едем.
Когда мы идём по пустым коридорам, Анна спрашивает:
— Ты правда слышал, что сказал князь?
— Да.
— И… — мама на секунду запинается, — он проголосовал за нас?
— Ты сомневаешься?
— Просто Юрий сказал…
— И ты ему поверила? — неожиданно для себя возмущаюсь. — Ему, а не мне⁈
— Прости, пожалуйста, — бормочет мама. — Я уже не знаю, во что верить. Какой кошмар! У меня с самого начала было дурное предчувствие.
— Всё в порядке, — обнимаю её за плечи. — Уверен, что дедушкой будут заниматься лучшие врачи. Они его вытащат.
— Надеюсь…
Когда выходим на крыльцо, вижу Максима. Тот сидит на ступеньках, держа очки в руке и смотрит в пустоту перед собой. На наше появление никак не реагирует.
— Иди в машину, — говорю матери. — Я сейчас.
Она кивает и уходит. Я сажусь рядом с Максом и говорю:
— Ты был прав. В этой семье все друг другу враги.
Он не отвечает, продолжая молча пялиться в одну точку.
— Спасибо, что проголосовал за нас. Я это очень ценю. У тебя не будет проблем с отцом из-за этого?
Максим по-прежнему молчит. Такое чувство, будто он спит с открытыми глазами.
Кладу ему руку на плечо и спрашиваю:
— Ты поедешь в больницу?