— А что дальше, профессор? — подал я голос, когда Снейп замолчал. — Как вы выбрались? Вам помогли?
— Да, Гарри, мне помогли, — грустно улыбнулся Снейп. — Палочку-то мне оставили. А вызывать Патронуса к тому времени я уже научился. Недолго думая, я отправил его к мадам Помфри.
— А потом? Что было потом? Обливиэйт же не сработал? — Моя идея покончить жизнь самоубийством медленно сдвигалась на второй план, уступив место желанию узнать, чем же закончилась история Снейпа.
— Естественно, нет. Мадам Помфри, узнав в подробностях, которые я не счел нужным скрывать, что произошло с ее пациентом, отойдя от шока и оказав необходимую медицинскую помощь, понеслась громить кабинет Дамблдора.
— Значит, я был не единственным, кто когда-либо его громил, — улыбнулся я.
— О да, Поттер, этот кабинет довольно часто подвергается некоторым… хм… незапланированным изменениям. За те несколько дней Альбус не единожды восстанавливал его из руин. Поппи, Минерва, родители Мародеров, ну, и я тоже внес небольшую лепту.
— Профессор Макгонагалл? А она-то почему? — удивился я.
Снейп рассмеялся. Задорно так. Мне аж не по себе стало.
— Альбусу просто не повезло. Когда Поппи летела меня спасать, Минерва вместе с директором пили чай. Естественно, она не смогла пройти мимо обиженного и оскорбленного меня, поругавшись с Дамблдором и разнеся его кабинет в клочья, когда их мнения в данном вопросе не совпали.
— Но. Я не понимаю. Каким должно было быть мнение директора, если мой декан так себя повел? Неужели Дамблдор защищал насильников?
— Защищал? Не в том смысле, который вы подразумеваете. Но отчасти вы все же правы. Альбус хотел замять дело, чтобы оно не вышло за пределы школы.
Снейп опустил глаза, а я негодующе закричал:
— Но ведь это неправильно! Это же… это ведь не просто очередной розыгрыш, за который можно снять баллы и послать на отработку к Филчу! Это… преступление! И за него нужно наказывать серьезно! Оштрафовать родителей, забрать палочку, исключить из школы в конце концов!
Снейп хмыкнул:
— И вас не трогает, что в этом замешаны близкие вам люди? Вы бы хотели, чтобы их исключили?
— Они это заслужили! — вспыхнул я, медленно осознавая, что никогда хорошо не знал ни своего отца, ни крестного с Люпином. И это знание мне ох как не нравилось! — Шестой курс, говорите? Шестнадцать лет, взрослые люди, чтобы понимать, что делаешь, и отвечать за свои поступки.
Снейп как-то недоверчиво посмотрел на меня, а потом продолжил:
— К сожалению, Альбус был другого мнения. Он, как мог, защищал ваших родственников. И только это спасло их от Азкабана. И от исключения, конечно.
— И? Что в итоге? Только не говорите, что они вышли совсем уж чистенькими из всего этого. — Борец за справедливость внутри меня не спешил сдаваться.
— Ну, совсем уж чистенькими точно не получилось, — злорадно усмехнулся Снейп. — Альбус исключил Поттера и Блэка из команды по квиддичу. К тому же, все четверо до конца учебного года мыли туалеты без магии. И не имели права подходить ко мне ближе, чем на три метра, до окончания школы под угрозой исключения. И, что самое приятное, Минерва с Помфри выбили из их родителей денежную компенсацию за причиненный моральный и физический ущерб, так что в свои шестнадцать я стал обладателем небольшого состояния в двадцать тысяч галеонов.
Он в очередной раз замолчал, продолжив ехидно улыбаться, и дал мне время поразмыслить над сказанным. Я поймал себя на мысли, что полностью на стороне Снейпа, а вот Мародеры…
— Знаете, профессор, — удрученно произнес я, понизив голос почти до шепота, — я считаю, вы имеете полное право ненавидеть меня за то, что сделал с вами мой отец. И я пойму, если вы сейчас встанете и уйдете, и я никогда больше вас не увижу. И еще…
— Черт тебя побери, Поттер, — зашипел Снейп, хватая меня за плечи и хорошенько встряхивая. — Я рассказал тебе все это не для того, чтобы ты осуждал или же защищал своего отца и жалел меня. Я хочу, чтоб ты осознал — сам, что ты — не единственный, кого изнасиловали, и что самоубийство — не выход. Да, возможно, что это — самый простой и быстрый способ прекратить мучения. А пережить, перетерпеть, перестать чувствовать к себе отвращение, переступить через всю грязь — намного сложнее. Но это возможно. У меня получилось. И у тебя получится. Поверь мне, Гарри, жизнь на этом не заканчивается. Это просто еще одна черная полоса. И она обязательно сменится белой. Пусть не так быстро, как хочется, но это пройдет. Обещаю, что помогу тебе. Мы вместе пройдем через это. Пройдем и забудем, как кошмарный сон. Поверь мне. — Он на мгновение замолчал. — К тому же, я не ненавижу тебя. Уже — нет. Так что не придумывай.
Я вглядывался в его черные глаза и видел в них горящий живой огонь, который заряжал своей энергией, наполнял силой и дарил надежду. И мне вдруг очень сильно захотелось обнять этого человека, который за последнее время стал мне почти родным. Вот только проклятые руки еще плохо слушались.
— Профессор, а как вы справились со всем этим?
— Я? — Снейп вздохнул. — Было очень трудно, Гарри. Наверно, мои чувства были очень схожи с твоими. Я тоже ощущал себя грязным и очень долго не мог заставить себя прикоснуться к собственному телу. И винил себя в том, что сам виноват в случившемся. Если бы не моя привычка гулять в одиночестве в малолюдных местах… Я был уверен, что сам спровоцировал нападение. Жить не хотелось. Я никому не был нужен. Мать умерла, отец беспробудно пил. Близких друзей у меня не было. Один, как перст. Поэтому мысли о суициде начали часто посещать мою голову. В один из предновогодних дней, когда почти все школьники уже разъехались на каникулы, Минерва сняла меня с парапета Астрономической башни, куда я забрался, раздумывая над вопросом, а не спрыгнуть ли вниз. Замерзшего и полураздетого, она затащила меня в свой кабинет, всунула в руку чашку с горячим чаем и, даже не повысив голоса, просто озвучила свои мысли: «Довольно грустная ситуация получается, Северус. Допустим, сбросился ты вниз. И разбился. Твои проблемы закончатся вместе со смертью, проблемы моих гриффиндорцев… тоже. Вместе с твоей смертью. Ну, всплакнут они пару раз. Ну, помучаешь ты их в ночных кошмарах пару недель. И все забудется. И в очередной раз они опять напьются, и на их пути встанет еще один враг, с которым они проделают то же самое, что с тобой. А почему? А потому что ты легко сдался, мальчик. Ты позволил им не осознать весь ужас свершенного поступка, поддавшись слабости. От твоей смерти будет хуже только тебе, Северус. А вот если ты найдешь в себе силы и сможешь жить дальше, вот тогда ты всем своим гордым видом сильного человека каждый раз будешь заставлять этих тварей чувствовать стыд за свой поступок, и очень большая вероятность, что эти четверо никогда больше не свершат ничего подобного». Я тогда долго думал над ее словами, валяясь у себя в подземельях в гордом одиночестве. И в конце концов решил: а правда, какого черта я должен облегчать жизнь Мародерам? Не дождутся.