Рикар подобрал топор, поставил стоймя, оперся о топорище и тяжело выдохнул:
— Снова собеседника разговорчивого не сыскали, господин. Эти немыми оказались…
— Чем ты их?
— А вот.
«А вот» оказалось тонкой, но страшно иззубренной длинной спицей посаженной на короткую толстую рукоять. У Рикара таких было две. И по каждой такой вот спице он воткнул в узкие смотровые щели вражеских ниргалов. Не просто воткнул — Рикар медленно показал как именно он ударил и я содрогнулся — опытный ветеран вонзил иззубренные спицы и подергал их там, в глазнице и мозге врага в разные стороны, буквально взбалтывая содержимое их голов. Так старательная хозяйка взбалтывает в миске пару яиц для омлета.
— А спицы кое чем смазаны вдобавок — пояснил Рикар — Особым отцовским рецептиком. Он сам его в свое время придумал, сам и довел до ума на разных… разных людишках. Как он говаривал, на сороковом покойничке рецептик дорабатывать уже не надо было — действовало отлично и быстро.
— Вижу — ошарашенно кивнул я, глядя на двух еще живых, очень даже живых, но бешено трясущихся ниргалов, над которыми склонились два таких же воина и выжидали момента для нанесения последних ударов милосердия. Хотя тут как посмотреть — эти гады такие живучие, что могут пережить тяжкое повреждение мозгов и отравление особым «рецептиком». Но кем же был папаша Рикара?
— Стой — вздрогнул я, снимая шлем — я и не помнил когда одел его. Уже привычка появилась.
— Стою, господин?
— Спицы эти твои… — никак на этих соколиков приготовил, злыдень ты? — я указал на Шрама и Однорукого.
— А на кого ж еще? — фыркнул здоровяк, ничуть не смущаясь ни моего взгляда, ни присутствия тех, «на кого точился топор» — Я господин не такой как вы. Ой не такой.
— Это какой не такой? — буркнул я, сдирая с одного трупа черный плащ и вытирая доспехи начиная с груди и ниже — меня залил из перерубленной шеи тот ниргал, кого я уронил первым.
— А такой! Я не забыл, что эти ребятки посланы к нам совсем не другом. Сегодня они слушают нас, выполняют все верно и быстро, а завтра получат приказ от н а с т о я щ е г о хозяина и вот тогда хлебнем мы лиха, когда эти непрошибаемые образины начнут нас вырезать.
— Да уж… Ну ты… Нет, все верно, конечно, но…
— А что такого? Я не скрываясь делал. Даже объяснил им — пожал плечами Рикар — Это дело такое, господин. Настоящий воин всегда поймет. И они меня поняли — по глазам их видно было. Но вот ведь поразительно…
— Что?
— Яд отца моего губителен страшно. Он мне его завещал, а так же велел, никогда и никому не раскрывать секрета. Ибо погибель в одной капле кроется. Говорю же — на многих приговоренных людишках опробовался, благо их разрешения спрашивать не надобно было. Воистину ниргалы живучи безмерно…