— Сенкаку, — коротко провозгласил Оми и пошел дальше вдоль шеренги, состоящей из двадцати таких же как я изможденных, а то и откровенно больных парней. Он шел, разглядывая каждого цепким взглядом, заложив руки за спину, и от этого оценивающего взгляда становилось не по себе.
Мы стояли тихо, чаще уткнувшись взглядом в пол, стараясь лишний раз не привлекать внимание Оми. Точнее сказать, больше не привлекать, потому что последний, кто это сделал, рослый парень, единственный из нас, который хотя бы выглядел здоровым, теперь лежит недвижимой кучей неподалеку на полу, и смотрит в потолок невидящим взглядом.
А ведь он всего лишь попытался оспорить свое распределение. Оми его даже не дослушал до конца. Неуловимым движением он дотронулся до шеи этого бедолаги, одновременно применяя заклинание «Гибель глупца», как он коротко нам сообщил, то ли в обучающих, то ли в ознакомительных целях, а потом просто переступил через тело, и пошел дальше вдоль шеренги. Бедный парень всего лишь, сука, хотел попасть не в то место, куда его направил Оми. Которому было абсолютно плевать, где в итоге окажутся отбросы, собранные по всей Империи, после своего первого магического всплеска большой мощности, который засек Центр контроля. Лично я вообще не знаю, что такое Сенкаку, и где это находится.
— Запомните, вы все отбросы. И лично я оставил бы вас подыхать в тех трущобах, откуда вас забрали, благодаря воле нашего всемилостивого императора. Вам повезло выбраться, но это не значит, что вы когда-нибудь станете ровней истинных сынов Великих кланов. То, что ваши матери однажды получили толику удовольствия, каким-то невероятным образом сумев привлечь внимание одного из сынов Кланов, никак не отражается на том, кем вы являетесь на самом деле — сыновьями шлюх, самыми последними крысами трущоб.
Я заметил, что не только у меня сжались кулаки, но открыто противостоять этому подонку никто из нас так и не решился.
Он повторял одно и то же постоянно, вбивая в наши головы эту простую для понимания информацию, но вместо принятия, каждый раз злость внутри меня только разгоралась заново.
Я представитель правящего клана Российской Империи, которым я и останусь, как бы сейчас не выглядел и где бы не находился. Мне еще возвращаться обратно нужно и спросить с кое-кого.
Поэтому терпим, кланяемся и ждем удачного момента и шанса, чтобы выбраться и свалить из этого гостеприимного общества, остановившегося в развитии на пару сотен лет. Я несколько раз моргнул, пытаясь вынырнуть из своих мыслей, потому как заметил, что довольно продолжительное время не слушал и перестал воспринимать слова Оми, что было делать никак нельзя.
— Я возился с вами, пытаясь привить хотя бы зачатки кланового этикета. У меня почти ничего не получилось, но Тока-сан успокоил меня, сказав, что я взялся за практически невозможное, и то, сумел добиться хоть небольшого, но успеха. Во всяком случае, многие из вас, наконец-то, запомнили свои имена, — он бросил презрительный взгляд в мою сторону.
Я закусил губу, разглядывая его в свою очередь сквозь длинную, падающую на глаза челку, которая меня раздражала немногим меньше, чем этот напыщенный самурай.
За все время нахождения в новом для себя теле, мне ни разу не представилась возможность посмотреть на себя со стороны и элементарно узнать, как я выгляжу. Ни зеркал, ни бликующих и отражающих поверхностей я так и не смог заметить, даже посуда, в которой нам давали еды, была матовой.
Все, что мне удалось узнать о своей внешности, я узнал путем ощупывания головы. Да, я не знал своего имени, но тому были причины. К тому же в ночлежке меня никто по имени не звал никогда, да и откуда бомжам знать, с кем развлекалась мать Ёси, прежде, чем он появился на свет. Собственно, может парень и сам не знал о своем происхождении, хотя кто его знает этого Ёси, ни одной даже маленькой крупицы памяти вместе с телом мне так и не досталось.
— А еще, я очень надеюсь, что сумел вбить вам в головы, что вы никогда не станете выше, чем самый низший слуга Клана, в том случае, если вам повезет, и в конце обучения один из Глав посмотрит в вашу сторону с одобрением. — Оми, тем временем, продолжал разоряться. Как же мне хотелось разбить его самодовольную рожу, но это хотение пришлось оставить глубоко внутри, потому как единственно, что сумел на самом деле вбить в мою голову, так это ненависть к нему и оставить только одно желание — выжить. — Я буду называть школу, и все, кого я в эту школу распределил, должны выйти вперед и пройти через открытый портал. Идзу!