Я мог бы с тем же успехом разбудить ее в ночь своего приезда и побеседовать об одиночестве, детях и бродячих индейских членах, но тогда мне казалось, что это не совсем правильно. Убить ребенка, оставить сучку умирать и жить дальше. Да, сэр! Именно так поступил бы любой другой мужчина на моем месте, если бы, вернувшись домой, обнаружил такой беспредел, как я. Ну, любой мужчина, у которого есть яйца, то есть. Уверен, среди них найдется несколько человек, чьи жены хранили яички в дорогой резной шкатулке на каминной полке, которые просто приняли бы все как есть, но только не этот мужчина. Ни за что! Я на бегу достал пистолет и выпустил пару патронов через плечо для надежности. В конце концов, мне казалось, что эта сука дышит мне в затылок, и я не хотел снова оборачиваться, чтобы посмотреть. Да, я просто выпустил пару пуль на всякий случай в общем направлении ее приближения. Я не планировал в нее попадать, просто хотел, чтобы эта дрянь знала, что я все еще в игре и готов играть, несмотря на то что наверняка проиграю. Как и ожидалось, я либо не попал в нее, либо при попадании они не причинили особого вреда. Зои завыла в ответ, чтобы дать мне понять, что она все еще идет.
Я добрался до ступенек крыльца часовни и изо всех сил ухватился за перила. Прибытие в святое сооружение не слишком помогло моим измотанным нервам, но я ожидал этого, когда впервые решил сделать свой последний шаг на освященной земле. Мое затрудненное дыхание вырывалось из легких, как будто это имело значение. Но это было не так. Каждый вдох сопровождался вспышкой боли, как будто я случайно проглотил смесь огня и шипов. Муть в глазах наконец начала исчезать, а дыхание замедлилось. Я вглядывался в вечную тьму пустынной ночи, ожидая увидеть сквозь пелену бледное стройное тело Зои.
Пустота заполнила мои уши, когда ночные существа дали обет молчания в присутствии повелителя хищников. Она еще не показала своего лица, но я знал, что она там. Я слышал ее дыхание. Я чувствовал, как ее гнев на меня витает в воздухе, словно осязаемое предупреждение о ее приходе. Я сгорбился в дверном проеме, надеясь, что черноты, заключенной в стенах, будет достаточно, чтобы скрыть мое местоположение. Старушка Зои знала, что в стенах церкви я предпочел бы оказаться в последнюю очередь, и, если повезет, она не станет меня там искать. В этом и заключался план! Я просто убегу в противоположном направлении, пока она будет разбирать койки в казарме в поисках меня. Потайные часы в святилище пробили семь ударов в темноте, указывая мне точное время моей близкой кончины. Были ли эти часы заведены с точной точностью или нет, словно у мастера часов хватило ума правильно их настроить, меня сейчас не волновало, поэтому я всем сердцем верил, что сейчас действительно семь часов. Как раз в это время я почувствовал, как когтистая рука разрывает плоть на моем плече, и понял, что у этой церкви есть неизвестный ранее черный ход. Зои наверняка знала о черном ходе. Она предпочла воспользоваться им, а не встретиться лицом к лицу. Мне повезло. Тупая боль в затылке была последним, что я помню в последнюю "нормальную" субботу той жизни, которую я познал. Свет внутри моей головы соединился с темнотой, которая уже окружала меня.
Меня не стало.
ГЛАВА 8
Воскресенье. Ближе к Богу
, то выплывал из нее, один , должным , и , -то, на кого по сторонам , в , точь-в- у . Настоящий Иисус, который должен был быть на этой штуке, лежал на полу подо мной в детской позе зародыша. Не "настоящий" Иисус, заметьте, а деревянная фигурка чувака, которую только что бросила на пол сумасшедшая грымза, украшавшая мое поле зрения. Ни разу в жизни я не складывал два и два вместе, чтобы понять, как выглядел бы Иисус, если снять его с креста и бросить на пол. Он выглядел очень испуганным. Как будто у него была неприятная встреча с тем доктором, который работал здесь раньше. Абсолютная жертва ужасно неудачной дегустации членов. В религии слишком много коленопреклонения. В конце концов, такое должно было случиться. Стоя на коленях перед другими мужчинами, ты оказываешься на удобной высоте для любого, кто имеет дурные намерения. Обмануть меня один раз? Позор тебе. Обмануть меня дважды? Скорее всего, ты меня вовсе не обманывал, а просто проверял, годен ли ты к военной службе.