Я смотрел на изголодавшуюся Зои на полу часовни. Она истекала кровью по грязному полу, когда-то предназначенному для сапог солдат и одного парня, притворяющегося хреновым доктором. Я не могу много сказать о докторе, потому что никогда не знал его лично. Конечно, то, что он делал, указывало бы на определенную степень близости, но я уверен, что вы понимаете, что я хочу сказать. С другой стороны, солдаты - это то, о чем я знал многое. Я боролся за свою жизнь с самого первого дня в этом безумном мире, и сегодняшний день ничем не отличался от других. Меня забрали в младенчестве, когда погибли мои родители, заставили жить на улице в двух самых убогих городах Соединенных Штатов, а затем отправили на войну за дело, до которого мне не было никакого дела. Думаю, мы рождены, чтобы сражаться. Прямо с колыбели и до самой могилы мы сражаемся за каждый вздох. Это пособие, на самом деле. В конце концов, вы должны его заслужить. Дыханиe, я имею в виду. В этот день на территории Аризоны точно не было благотворительных даров, и то, что осталось от моей милой жены, угасающей у моих ног, не станет исключением. Если она действительно хотела прожить эти несколько драгоценных мгновений или хотя бы то, что она называла своей собственной версией жизни, ее действительно нужно было убедить. У меня осталась всего одна пуля - из тех, что я отстрелял, и тех, что выпали из пояса, когда я бежал, как дурак, между этим местом и гниющей плотью Пуна в долине. Конечно, в ее нынешнем, ослабленном состоянии последней пули в голову было бы достаточно.
- Так-так-так, старушка Зои, - начал я последний наш разговор, кружась вокруг своей бывшей возлюбленной. - Похоже, ты переоценила свои силы в этом месте. Можешь поблагодарить двух парней по имени Либерман и Рэйвенвуд, если встретишь их в загробном мире. Они уже либо мертвы, либо богатые добытчики серебра, но сейчас это не имеет значения. Я и представить себе не мог, что святая земля окажется той опорой, которая мне нужна, чтобы одолеть такую, как ты, с твоим индейским вудуистским безумием, пока не стал рыться в их вещах в казарме. Ты должен во что-то верить. Неважно, кто или что это будет, пока не наступит нужный момент. Эта индейская шлюха Хиллари-ежиха сказала мне, что я должен сделать выбор, когда придет время, и я его сделал.
Зои тупо смотрела на меня, ее грудь тяжело вздымалась. Ее дыхание становилось все более редким, и было нетрудно понять, что ей осталось жить недолго. Я направил ствол своего "Кольта" прямо ей в лоб, чтобы положить конец нашим обоюдным страданиям. Hашим? Жажда мести, которую можно сравнить разве что с жаждой презренной матери, оказавшейся на волоске от гибели. В мое отсутствие она устроила свою жизнь и стала принимать ее за нечто нормальное. Я понятия не имею, кто был тот мужчина, который занял мое место в ее одиночестве, но его было явно достаточно, чтобы заставить ее оставить то, что было у нас с ней вместе. Они вырастили то, что не знающий человек назвал бы семьей, и все это прекрасно уживалось в неумолимой пустыне территории Северной Аризоны. Это было не место для любого порядочного человека. Полно змей, индейцев и прочих существ, которые скорее убьют тебя, чем познакомятся с тобой. Я оставил ее одну, когда уходил на войну, и, вспоминая об этом, могу сказать, что, если бы роли поменялись местами, я бы не поступил иначе. Я бы сделал все, чтобы жить дальше. Выжить, так сказать. Конечно, вернувшись домой, я наложил отпечаток на ее седло, и она не знала, как сделать так, чтобы все снова стало хорошо. Да, сэр. Я бы хотел отдать свою жизнь всему ужасному, что есть в этом мире, и превратиться в какое-нибудь ужасное существо, чтобы вернуть то, что принадлежит мне. В конце концов, я взял то, что принадлежало ей, и бросил в тот сухой колодец... но на данном этапе конкурса не было смысла плакать над пролитым детским молоком. Я сделал то, что сделал, и этого уже не исправить. Кроме того, это не могло быть таким уж плохим поступком. Я стоял на ногах в Доме Бога, а она - нет. Это была вся необходимая мне уверенность. Губы Зои разошлись впервые с тех пор, как она вошла в церковь. Мне не терпелось услышать мудрую речь, которую она приготовила для этих усталых ушей.