Эти сорок лет сделают заброшенное здание культовым московским объектом для сталкеров, сатанистов, бандитов и бродяг. Практически неохраняемая Ховринка станет вожделенным приютом для тех, кому есть что скрывать, и для тех, кому нужно скрыться. В это же время она получит два прозвища. Первое – корпорация «Амбрелла», из-за формы здания, совпадавшей с формой знака биологической опасности, который часто использовался в известной серии игр и фантастических боевиков[38]. Ну а второе свое наименование Ховринка получила из-за секты сатанистов, которые поклонялись демону Немастору. Да-да, тому самому Немастору, который сейчас бродил по болотам вокруг дачного кооператива «Сапфир» в теле Никиты Жужикова. Но в те годы Никита Жужиков еще не родился, да и у Немастора были другие проблемы. Такой проблемой, например, для него стала встреча – неожиданная, надо сказать – с Томасом де Торквемадой.
Шел тысяча девятьсот девяносто третий год. Страна утопала в разного рода странностях вроде сект, экстрасенсов, астрологов и гадалок. Кашпировского[39] и Чумака[40] ловить было бессмысленно, потому что они и не претендовали на то, что обладают какими-то способностями. Зато был Немастор, демон в ранге начал, который распоясался сверх меры.
Тогда, тридцать лет назад, де Торквемада и имени-то этого демона не запомнил. Ну демон и демон. Аналогично произошло и с Ховринкой, Москва никогда не была и не будет для Томаса родным городом, он не понимал этого места: странного, дикого, полуязыческого-полухристианского, построенного по чьему-то капризу между лесов и болотных трясин. Районы Москвы, ее архитектура, ее история – для де Торквемады в этом не было смысла. Он не запомнил Ховринку, он не запомнил Немастора. Только тридцать лет спустя что-то в нем дрогнуло, и в памяти всплыло странное здание и нелепый демон.
С тех самых пор, как Дарья Николаевна Салтыкова умерла в Иоанно-Предтеченском монастыре – а было это в весьма неблизком тысяча восемьсот первом году – они с Томасом Ивановичем всегда работали, так сказать, в партнерстве. Отношения их были сложными, своеобразными, в них были взлеты, были падения, но где-то к середине двадцатого века, когда работы стало хоть отбавляй – один Троцкий[41] чего стоил – установилось хрупкое равновесие. К концу тысячелетия де Торквемада и Салтыкова уже не только смирились с обществом друг друга, но даже стали в некотором смысле друг другу доверять. Почуявший это Гермес не преминул воспользоваться открывшимися возможностями и стал отвлекать де Торквемаду на всякого рода легкие дела, которые требовали технических навыков, а не расследований. Именно одним из таких дел и стала Ховринка. Задание у Томаса Ивановича было легче легкого: найти демона и запихнуть его обратно в ад. В принципе, этим де Торквемада и занимался последние лет пятьсот. Ничего неожиданного не намечалось, да и со слов Гермеса демон был обыкновенным забулдыгой. В последнем Томас Иванович убедился почти сразу.
Было далеко за полночь, светила спелая осенняя луна, почти такая же, как та, что внезапно взошла над «Сапфиром» в мае. Де Торквемада в черном костюме в полоску, только неуловимо другого кроя, стоял у темного провала входа в Ховринку. Ну то есть не то, чтобы это был вход. Вход в это здание уже давно был там, где угодно, но этот, видимо, пользовался особой популярностью – между кучами мусора в свежей грязи были видны вереницы следов. Мало кто осмеливался сюда заходить, тем более ночью, но де Торквемада не колебался ни мгновенья. Он переступил импровизированный порог Ховринки и оказался на первом этаже. Пахло дерьмом, плесенью и немного кровью. Томас Иванович усмехнулся. Какие знакомые запахи… Так пахло его родное средневековье. Ему нравилось. Вызывало ностальгию и еще почему-то желание снова стать обыкновенным человеком. Очень странно, что это желание возникает именно из-за запаха гнили. Сдерживать себя в этом месте совершенно не хотелось. Гниль, плесень… сера. Силуэт де Торквемады стал расплывчатым, бледным, потом он исчез и снова появился. Это все еще был де Торквемада, но уже немного другой. Он стал старше, худее, на нем уже был не костюм, а монашеская ряса и золотой крест на груди. Узловатые старческие пальцы привычно нашли его и стали крутить цепочку, губы зашептали молитву… Именно таким де Торквемаду когда-то нашел в монастыре Святого Фомы Гермес Трисмегист. Ну разве не иронично, что свой конец грешники всегда встречают именно в святых стенах? Де Торквемада усмехнулся. Справа раздался шорох. Великий Инквизитор повернул голову, в проходе замер молодой человек: длинные сальные волосы, черная одежда, обвешан перевернутыми крестами и пентаграммами. То ли металлист, то ли сатанист, то ли и то, и другое одновременно, потому что разницы он не понимает, к тому же пьян, обколот или опять же – и то, и другое одновременно. Любому встреча с этим юношей не сулила ничего хорошего, но только не де Торквемаде. Скорее уж, наоборот. Молодой человек открыл рот, закрыл его и замер, озадаченно уставившись на монаха в рясе.
39
Анатолий Михайлович Кашпировский – советский экстрасенс, якобы дистанционно лечивший людей, которые смотрели его передачу.
40
Аллан Владимирович Чумак – советский экстрасенс, заряжавший воду и другие жидкости во время телевизионных сеансов.
41
Лев Давидович Троцкий (1879 – 1940 гг) – российский революционер, основатель и идеолог троцкизма (одного из течений марксизма).