– Совсем сдурел?! – вдруг перекрыл раскаты грома звонкий голос.
А вот и господин Трисмегист, подумал де Торквемада, точно по расписанию. К вершине башни вела лестница, Томас поставил ногу на первую перекладину, но передумал – слишком долго подниматься, да и муторно. Очередной удар молнии, вспышка, и вот де Торквемада уже стоит на вершине башни, а напротив него Гермес – такой же как Серафим, только синеглазый. Никакого воображения, отметил про себя де Торквемада. Он был очень спокоен. Он уже давно отучился волноваться, когда впереди было нечто неизбежное.
– Ну ты даешь, Томас, – Трисмегист усмехнулся, – не думал, что у тебя хватит прыти выбраться из ада, да еще и такое шоу устроить.
В ответе Гермес не нуждался, да Томас уже и не мог ответить, потому что почти сразу же Гермес Трисмегист обрушил на де Торквемаду всю свою, как теперь выяснилось, божественную силу. Эта сила была подобна тысяче ураганов. Конечно, он больше ничего не мог сделать, даже вздохнуть, даже отвести взгляд от спокойного и словно бы сияющего изнутри лица Гермеса. Краем глаза де Торквемада заметил, как у подножия башни появляется что-то черное – та самая трещина в ад, через которую демонов отправляют обратно. В данном случае речь идет о де Торквемаде, он удостоен столь великой чести, что им решил заняться сам Гермес Трисмегист. Трещина росла, увеличивалась, и вот внутри нее появилось то, чего там не должно быть, когда все идет в обычном порядке. Посреди адской тьмы возник сияющий силуэт. Сияние было таким же холодным и отчужденным, как и сияние Гермеса. Серафим. Он не мог по своей воле покинуть ад, но постоять в проходе ему ничего не мешало. Вероятно, Серафим начал что-то делать, потому что Гермес вдруг подошел к ограждению и посмотрел вниз. Если хватка, которой он держал де Торквемаду, и ослабла, то Инквизитор этого не почувствовал. По всей видимости, между Гермесом и Серафимом начался некий диалог, не предназначенный для ушей де Торквемады, или просто ведущийся в неких иных сферах, к которым у него не было доступа. Так длилось минуты полторы, а потом де Торквемаду медленно начало тащить в сторону ограждения. То есть к трещине в ад. А чему удивляться? Серафим не обещал, что оставит его на земле. Да и что Томасу тут делать? Спиной де Торквемада уперся в ограждение, но сила продолжала тянуть его, он медленно откидывался назад, еще, наверное, секунд пять-десять, и он рухнет вниз. В последней точке, в которой он мог сохранять равновесие, лишенный возможности контролировать свой взгляд де Торквемада с удивлением увидел, что Гермес точно так же перевешивается через перила. На лице у Трисмегиста застыло выражение крайнего замешательства. По всей видимости, Серафим знал, как справиться с Гермесом даже из ада, иначе не просил бы де Торквемаду привести того к водонапорным башням. Пожалуй, оставалось не больше секунды, пока оба не рухнут в ад, но тут произошло нечто странное.
– Оп! – вдруг произнесло что-то.
В один момент исчезла сила, которая тянула вниз и де Торквемаду, и Гермеса. Томас рухнул на железный пол, Гермес согнулся вдвое, вцепившись в перила. Оба тяжело дышали.
– Оп! – раздалось снова, уже более настойчиво и даже немного зло.
Учитывая, что де Торквемада и Гермес уже давно ничего не делали, возглас, по всей видимости, относился к оставшемуся в аду Серафиму. Но кто это говорил? Голос явно принадлежал какому-то живому существу, но де Торквемада никого не видел. Судя по тому, что Гермес так же беспорядочно смотрел по сторонам, у него были аналогичные трудности. И вдруг взгляд Трисмегиста остановился в одной точке. Де Торквемада посмотрел туда же. Сначала он все равно ничего не заметил: просто участок площадки, по которому бьет сумасшедший ливень, который никто так и не удосужился остановить, но чем дольше де Торквемада смотрел туда, тем явственнее замечал, что дождевые капли словно бы огибают что-то. Некоторые сверхъестественные создания появляются только тогда, когда очень долго на них смотришь. Так вышло и сейчас. Де Торквемада и Гермес чуть ли не шеи вытянули, и вот нечто стало темным, потом приобрело форму и все больше и больше стало походить на странного то ли человечка, то ли обезьяну, покрытую темной шерстью. Непонятное существо сидело на корточках, лица у него как будто бы не было, зато были яркие красные угольки вместо глаз, причем левый горел чуть ярче правого.