– Снимать сразу? – спросил Вася.
– Да, – коротко ответил Продюсер.
Вася его видел только один раз, да и то мельком. Судя по голосу, Продюсер был достаточно молод, но, честно говоря, Васе было пофиг.
– Ну ок, – ответил Вася и передал все данные ассистенту Павлику.
Через два дня съемочная группа, состоявшая из оператора Сани, ассистента Павлика и самого Васи, прибыла в «Сапфир» на съемную дачу. На съемки отводились рекордные четыре дня, за которые можно было снять всю эту тьмутаракань три раза вдоль, поперек и по диагонали, так что первый вечер решено было провести в праздности и распитии спиртных напитков. Перед тем, как начать сие мероприятие, Вася на всякий случай позвонил Продюсеру и получил неохотное одобрение при условии, что банкет будет за счет личных средств Тайницкого. Вася не спорил, потому что боялся Продюсера до дрожи в коленках, но дрожь достаточно быстро удалось унять при помощи виски. Снимать разрушенную церковь планировали только завтра вечером, так что малочисленная съемочная группа ни в чем себе не отказывала.
– Село Салтычихи, значит? – гундосил оператор Саня, который делал вид, что очень хорошо знает историю. – Ну это просто бомба…
– За-аткнись… – пьяно отвечал Василий Тайницкий, обнимая одной рукой какую-то девушку, которую приволок Павлик, а другой – Машку Круглову. – Все норм…
Наверное, оператор заткнулся, дальше Машка не помнила. Утром она проснулась с дикой головной болью под одним одеялом с тем самым оператором Саней. Машка в ужасе отбросила его руку, решила, что подумает об этом шокирующем событии потом, и спустилась вниз. На столе стоял графин с водой, Машка выпила его почти до дна. Это принесло относительное облегчение, Машка вытерла рот рукой и посмотрела в окно. Забора у участка не было, и она увидела, как мимо проезжает черная машина. В ярком солнечном свете блеснула эмблема на капоте, и Машка открыла рот от удивления. Медленно, очень медленно автомобиль проехал мимо. Как завороженная Машка вышла на дорогу. Черный, блестящий, баснословно дорогой автомобиль остановился у озера. Двери с обеих сторон открылись почти одновременно. С водительского места вышла молодая женщина – высокая, стройная, узкие джинсы, пиджак в красную клетку, светлые волосы, стриженные под каре. С другой стороны медленно, с явным усилием, вышел мужчина в черном костюме, немолодой, волосы седые, кожа смуглая, глаза темные, быстрые…
– Приехали, Томас Иваныч, – женщина потянулась, но уж чересчур картинно, как будто бы напоказ.
– Это? – Томас Иванович кивнул на дом слева от него.
– Наверное, – женщина зевнула.
Это был последний дом у озера. Мужчина задумчиво посмотрел на убогий пруд.
– Чаю хочу, – сказала женщина и громко хлопнула дверью автомобиля.
Машка Круглова завороженно смотрела, как женщина открыла ключом калитку бывшей дачи Рыпина, самой последней на линии, а потом странная пара исчезла внутри желтого деревянного дома, окна которого украшали белые резные наличники. Красивый черный автомобиль остался стоять на дороге. А Машка Круглова вспомнила, почему она проснулась с оператором канала Васи Тайницкого. Машке стало противно, отвратительно, мерзко… Она развернулась и побежала. Мимо дачи Иваневских, мимо дачи Жужиковых, мимо водонапорных башен, мимо Поворота. Домой, скорее, скорее, спрятаться, забыть про все… Тыльной стороной ладони Машка вытирала слезы.
Вечером Тайницкий и его команда, конечно же, не пошли снимать никакую церковь, потому что попросту были не в состоянии это делать.
Машка Круглова сидела в углу, обхватив колени руками, и смотрела, как медленно наступает темнота.
Верочка Иваневская уже была в Москве. В сотый раз она пересматривала видео, которое выложила Машка, и ее губы сжимались в тонкую линию, пока окончательно не побелели.
Никита Жужиков был лишен карманных денег. Так решил дед, отец с ним не спорил.
– Дела… – сказал дядя Коля, когда они с Лаврентьичем курили на бетонном блоке.