Юный охотник спустился к подножью возвышенности и направился к чужому костру. Но он не стал ломиться через заросли, а начал пробираться через высокий кустарник так, словно подкрадывался к дичи — чтобы не шелестели ветки и не хрустел под ногами сухостой. Мало того, Эрибу даже приготовил лук к стрельбе. В холмах иногда скрывались лихие людишки — в основном беглые рабы и те ашшуры, которым грозила смертная казнь за их злокозненные деяния, — поэтому такая предосторожность не была излишней.
Наконец он добрался до источника дыма. Поляна, на которой горел костер, была небольшой. Очаг располагался напротив шалаша, сплетенного из веток и укрытого крышей из травы. Несколько поодаль острый взор юного охотника заметил вход в пещеру, который хорошо маскировали плети дикорастущего винограда. А еще дальше из-под скалы пробивался ключ, и вода неспешными струйками вливалась в рукотворный водоем, обложенный диким камнем. Ее излишки перехлестывали через ограждение и тонкой серебристой змейкой исчезали в высокой траве.
У очага сидел старик, явно отшельник, закутанный в звериные шкуры. Над костром висел котелок, в котором что-то варилось, — видимо, похлебка, но, судя по запаху, совсем без мяса. Похоже, отшельник положил в кипяток разные коренья, грибы и травы.
Эрибу некоторое время наблюдал за стариком, не отваживаясь выйти из зарослей на поляну, как неожиданно тот громко сказал, не оборачиваясь:
— Подходи к костру, добрый человек. Я не сделаю тебе зла, клянусь могуществом Хены.
Мальчик немного поколебался, но все же принял приглашение. Старик был темнолиц, весь иссушенный, словно вяленый финик, тем не менее его глаза блестели молодо, и смотрел он на юного охотника пытливо, с интересом. И совсем без боязни. Впрочем, его храбрости нашлось объяснение. Рядом с ним лежал бронзовый топор, а к стенке шалаша был прислонен лук и колчан со стрелами.
— Мальчик… — не без удивления сказал старик, осмотрев Эрибу с головы до ног, и приятно улыбнулся. — Никак заблудился в холмах?
— Нет. Я охотился… А домой по светлому вернуться не успеваю.
— Вон оно как… Что ж, тогда присаживайся к моему очагу. Скоро похлебка будет готова, приглашаю откушать, что нам послали боги.
— Благодарю за приглашение, — вежливо ответил Эрибу, но усесться не спешил. — С вашего позволения, я отлучусь ненадолго…
— Зачем?
— Забрать свою охотничью добычу. Чтобы ее звери не растащили. Здесь недалеко…
— И то верно. Но возвращайся, я жду.
— Обязательно, — с легким сердцем ответил Эрибу и быстрым шагом направился обратно, к возвышенности, где он намеревался провести ночь…
Спустя немного времени старик и мальчик с удовольствием хлебали вкусное варево, куда были добавлены и кусочки оленины, а над костром запекался добрый шмат мяса, источая аппетитные запахи. По крайней мере, для изрядно проголодавшегося Эрибу. Отшельник был гораздо умеренней в еде.
Старика звали Ушпия. Он оказался субарейцем[20]. Это были загадочные люди. Они считались вечными скитальцами без роду-племени (хотя, конечно, это было не так) — бродили по Земле Ашшур, надолго не задерживаясь на одном месте. Богами субарейцев были природные явления — гроза, дождь, ураганы, суховеи, землетрясения, и ашшуры верили, что они имеют на них влияние.
Появление в деревне горшечников бродячего субарейца всегда было большим событием. Странники-субарейцы успешно лечили разные болезни (чем вызывали недовольство деревенских жрецов-врачевателей), предсказывали судьбу гаданием, используя при этом кости животных, ветки деревьев и камыш. А два года назад один из них вызвал проливные дожди и тем самым спас поля и огороды местных крестьян от засухи, которая длилась больше двух месяцев.
Это было тем более удивительно, что самые сильные заклинания местных жрецов, которые просили милости у богов ашшуров, не принесли желанного результата. А странник, забравшись на холм, — все ту же самую высокую гору близ деревни горшечников, от которой она и получила свое название, — обратился к своему богу грома Тешшубу, и тот не замедлил откликнуться после долгого моления субарейца.
Правда, при этом молнии убили несколько ослов и овец, но этот убыток полностью покрывался щедрым урожаем зерновых и пышной зеленью грядок с овощами.
20
Субарейцы — население Субарту, исторической области в III–I тыс. до н. э., соответствовавшей Северной Месопотамии и районам в среднем течении Тигра, а также отчасти в верховьях Тигра и Евфрата. Во II тыс. до н. э. — синоним хурритов, в III тыс. до н. э. — особый народ.