Поэтому я царапал свою кожу.
Царапал до такой степени, пока кровь не текла по моим рукам.
Пока я не чувствовал, что пламя уходит.
— Флейм?
Я резко вдохнул и открыл глаза. Мои руки были прижаты к голове, и я раскачивался у стены. Но снова послышался это голос...
Мэдди. Голос принадлежал Мэдди.
— Флейм? Поговори со мной, — настаивала Мэдди. Затем я вспомнил свои руки на ее коже, на ее руках... шее.
— Нет! — я причиню ей боль, снова...
Этот маленький свет во мне, я позволю ему сиять...
Я узнал ее голос, услышал его. Он раздавался в темноте. Мои глаза жгло, когда я слышал этот голос у себя в голове... когда слышал ее пение.
— Флейм? — теперь ее голос был ближе.
Я слышал шаги по полу, но моя голова была переполнена. В ней раздавались крики, крики ребенка. Но я не мог к нему прикоснуться. И она умерла. Из-за меня.
Затем он приходил ко мне, ночь за ночью...
— Флейм, посмотри на меня. — Не в состоянии сделать что-то еще, я поднял голову и сморгнул влагу, которая затуманивала изображения. Они прояснялись, и я увидел ее. Смог лицезрел ее зеленые глаза.
Но смотря позади нее, я словно мог видеть, как он приближался. Злость разрывала мою грудную клетку. Он не мог прикасаться к ней так, как ко мне. Я видел, как он смотрел на нее.
Я должен заставить его уйти. Он обязан уйти.
Руками я оттолкнулся от дерева подо мной, и его внимание переключилось на меня.
— Флейм? — прошептала Мэдди, бросившись назад.
— Нет! — проорал я. Она приближалась к нему, а он снимал ремень. Мое сердце ухнуло вниз, когда я видел это.
Шатаясь, я начал двигаться вперед. Мне нужно было добраться до люка, спасти ее. Ей и так причинил достаточно боли. Я не мог позволить ему обидеть и ее.
Я опустил руки к пуговице своих кожаных штанов и попытался расстегнуть ее. Но мои руки были слабы, тело не реагировало правильно. Когда оглянулся назад, он следовал за мной. Я стянул штаны с ног и услышал голос:
— И собираюсь избавить твое тело, твою плоть от греха, мальчик. — Я сел на дверцу, сгорбившись, чтобы прикоснуться к своему члену. Он был твердым, был готов для него. Готов к его боли.
Оглядевшись, заметил нож. Он лежал рядом со мной. Подняв нож, в то время как он стоял надо мной, я поглаживал свой член. Лезвие ножа вонзилось в мою плоть, и я считал:
— Раз...
Он встал позади меня, прижавшись грудью к моей спине. Я чувствовал, как он толкался в меня; боли всегда было много, но я нуждался в ней. Он заставил меня нуждаться в ней.
Я считал.
Движение послышалось передо мной, и я поднял голову, в то время как мое сердце забилось быстрее. Надо мной стояла Мэдди, прижав руку ко рту.
Я работал рукой быстрее. Мне было необходимо кончить. Когда я кончал, он уходил. Тогда он оставит Мэдди в покое. Он жестче толкнулся членом в меня, проводя лезвием по моему животу. Я закричал:
— Одиннадцать! — и кончил на люк. На это раз меня сразу вырвало. В секунду я наклонился над ведром, которое стояло рядом, и опустошил свой желудок. В моей голове стучало, а зрение затуманилось.
Не в состоянии сидеть, я улегся на люк. Затем услышал тяжелые шаги. Я знал, что он покидал коттедж. Но также знал, что он вернется... но, по крайней мере, сейчас он ушел. Я вдохнул так глубок, как только мог, но кожу на моей груди жгло, делая это трудным.
Звук шмыганья заставил меня замереть. Моргнув, я поднял голову на Мэдди. Она упала на колени и была всего в метре от меня. Затем в моей груди распространилась боль, когда я увидел слезы на ее лице. Ее нижняя губа дрожала и руки были сцеплены на коленях.
— Флейм, — прошептала, когда увидела, что я наблюдаю за ней, — почему ты это с собой делаешь?
Я хотел подползти к ней ближе, но мое тело было слабым. Я так устал. Мэдди пододвинулась, пока не оказалась сбоку от меня. Она вытерла щеки, затем спросила:
— Ответь мне, Флейм, зачем ты только что причинил себе боль?
Мои губы болели, казалось, были не в состоянии двигаться, но Мэдди задала мне вопрос, и я хотел дать ответ.
— Он приходил за мной. Чтобы освободить пламя, зло. Я видел его позади тебя и хотел защитить. Я... я должен защищать тебя.
Мэдди замерла, и я видел, как она сглотнула.
— Кто приходил за тобой?
Я подумал о мужчине из моей головы — темные глаза и волосы.
— Он, — ответил, по моей коже бежали мурашки от одного только его образа в голове.
Мэдди хмурилась.