Брин сняла покрывало с диванчика на веранде и укрыла их обеих. Она осторожно вытерла прокатившуюся по ее собственной щеке слезу от увиденной боли внутри самого важного для нее человека. Она поцеловала темноволосую девушку в лоб. – "Теперь может быть, ты сможешь начать выздоравливать душой. Я люблю тебя, Лекс". – Но вскоре сон сжалился и над Брин, и оказалось, что обе девушки спят.
Маленькая семилетняя девочка сидела на стульчике, который стоял на дне материнского шкафа. Девочка тщетно пыталась дотянуться до верхней полки. На детском лице появилась улыбка, когда цель была достигнута… Это был маленький плюшевый медвежонок по имени Гарри. Это был подарок отца в день ее рождения, тогда ей исполнилось два года, малышка сохранила эту игрушку, преданно играя только с ней. И была особенно бережна к нему, и хотя где-то мех был потерт, игрушка оставалась как новая.
Рука еле дотянулась до полки и некоторое время шарила в поисках игрушки, наконец она нашла ее. Взяв Гарри, девочка вышла из шкафа и остановилась перед большим комодом. Открыв его, руки девочки начали что-то нежно поглаживать. Наконец она достала мягкую футболку со дна ящика, и аккуратно завернув в нее Гарри, положила обратно.
Но перед тем как сделать это девочка прижала к своему лицу футболку. Та все еще пахла ее любимым ароматом – духами ее отца, это слегка успокаивало ее. Но вскоре из глаз начали капать предательские слезы, показывать которые малышке совсем не хотелось. Конечно, плакала она не долго, до тех пор, пока ее не побеспокоил ее брат.
"В чем дело, Лекси?" – надулся в обиде мальчик. "Ты плачешь из-за папы и Брин? И почему мама не разрешает тебе говорить с ней по телефону?"
"Уходи, Дэйви" – прорыдала девочка. – "Мне никто не нужен, я хочу побыть одна! Хотя… Если мама узнает, что я нашла Гарри, она заберет его обратно! Уходи! Не привлекай внимания. Никто не должен увидеть как я плачу… Я же все-таки уже большая девочка!"
***Алекс начала ворочаться, лежа на плече подруги.
"Уходи же!" – В сильном беспокойстве бормотала она.
"Шшш…" – тихонько шептала Брин. – "Это всего лишь плохой сон".
Блондинка поглаживала спину лежащей рядом с ней девушки.
И в один момент сердитое лицо матери, которая собиралась отругать ее в очередной раз, превратилось в такое доброе и любимое лицо Брин, заключающей ее в так необходимые любящие объятия. – "Лекс, все в порядке. Я здесь, ты слышишь? И я никогда не оставлю тебя снова".
Алекс улыбнулась во сне и вновь ее тело расслабилось. Казалось бы в один момент девушка впала в глубокий и спокойный сон.
***Несколько раз Алекс просыпалась. Она чувствовала, как затекла ее спина и шея от неподвижного нахождения на плече Брин. Крепкие руки блондинки все еще держали хирурга в тесном объятии. Брин сдержала слово. Но теперь это было не так важно, и Алекс осторожно потеребила подругу.
"Сквики, ты можешь отпустить меня" – нежно прошептала девушка. – "Со мной теперь все в порядке".
Хирург принялась поглаживать мягкий шелк золотых волос лежащей рядом девушки.
"Хм? Аааахх!" – Потянулась блондинка.
Алекс задержала в себе пытающийся вырваться из не смех, так как Брин напомнила ей почему та называла ее Сквики.
"Пойдем в кровать, там нам будет удобнее".
"Окей". – Произнесла Брин на автомате, позволяя проводить себя в спальню. Алекс взяла ночную сорочку с Тигрой и протянула ее подруге. Хирургу очень нравилось, как та сидит на Брин.
Пока сонная девушка разбиралась с тем, что ей предложили одеть, Алекс направилась в ванную, чтобы умыться и вообще привести в порядок свое заплаканное лицо. Хирург бросила пристальный взгляд в зеркало, в котором увидела свои синие глаза, которые были красны и не красивы. "Поверить не могу, что это была ты Алекс, ты плакала как ребенок, ты совсем уже потеряла всякий контроль над собой. Но не похоже, что у тебя вообще-то был выбор. Ты бы не смогла остановиться, даже если бы от этого зависела твоя жизнь. Как только Брин начала рушить эту стену, в момент прорвало дамбу" – думала девушка.
Ну, вообще-то это было вовсе не плохо. Ведь в действительности было приятно давать спуск своим чувствам, находясь под защитой тесных объятий любящего человека. Эти эмоции и чувства душили хирурга уже давно, и лишь сейчас начало приходить долгожданное спокойствие.
Хотя девушка была все еще смущена столь несвойственным ей поведением.