— Нет… я просто… не могу ее потерять. Я должен сделать это правильно. Поеду за ней…
— Нет, — он кладет руку на мое плечо, держа меня на месте, — это плохая идея. Если ты сейчас поедешь за ней, все будет только хуже. Дай ей время успокоиться, осознать боль.
— Но что, если она не вернется? — боль в моей груди становится чистой гребаной агонией. Я задыхаюсь и потираю грудь.
— Ее вещи здесь, Джордан. Она должна вернуться за ними.
— Нет, — качаю я головой, зная, что она оставила все в Бостоне до того, как пуститься в бега, — материальные вещи для нее не важны. Прежде она оставила их в Бостоне, поэтому она не вернется за ними сейчас.
На его лице написано, как он волнуется и переживает за меня. Затем хлопает меня по плечу.
— Она беспокоится о тебе, и сильно. Она вернется. А если нет — мы ее найдем.
— Как?
Он кладет руки на мои плечи и заводит меня в дом.
— Ты не забыл, что твой старик раньше был копом? Я нахожу людей, и я хорош в этом, — улыбается он, пытаясь быть позитивным, воодушевленным и конструктивным.
Я киваю, но на самом деле не соглашаюсь с ним, потому что мой страх — не в том, что я могу не найти ее. Я объезжу всю Землю, пока не найду ее.
Нет, мой страх в том, что меня ожидает, когда я ее увижу снова.
Глава 22
Мия
Ничего не чувствую.
Ни о чем не думаю.
Тело не болит.
Сердце тоже.
Сосредоточиваю свое внимание только на одном. На одной единственной цели.
Нажимаю на тормоза на парковочной стоянке продуктового магазина.
Надевая очки, беру сумочку и захожу внутрь.
Беру тележку. Поворачиваю за углы рядов.
Сегодня не будет волнений. Только одна нужда. Одна. Тележка наполняется быстро.
Я уже поела. Пачка чипсов давно открыта и съедена. Пачка печенья — наполовину. Если на меня смотрят люди, то мне все равно.
Кассир пытается поговорить, но я не отвечаю. Пакую еду, расплачиваюсь и ухожу. Затем еду в мотель в центре города, куда я приезжала ранее.
Большинство людей приходят в мотель, чтобы потрахаться. Я пришла поесть. И скрыть свой позор.
И все же сейчас я не ощущаю его так сильно.
Есть одна необходимость.
Это означает конец… конец, который я увидеть не в состоянии. Регистрируюсь на ресепшене. Одна ночь. Больше мне все равно не понадобится. Мне просто надо избавиться от этого. А затем я уеду.
Я иду в комнату, а потом сразу возвращаюсь к машине и достаю пакеты с едой.
Запираюсь в комнате и вываливаю все пакеты на постель.
Это не та комната, в которой я была раньше, но выглядит так же. Дешевая, грязная, где побывало слишком много гостей. Такой являюсь и я — дешевой, изношенной и использованной.
Я глупо пыталась думать, что все по-другому. Позволить себе думать, что я чего-то стоила... Что для кого-то я что-то значила… для него.
Джордана.
Больно даже произносить про себя его имя.
Я бью руками по лбу, пытаясь выгнать его из мыслей, но он не уходит. Поэтому я подхожу к старому телевизору и включаю его.
Пытаюсь заглушить боль с помощью всяких бессмысленных действий, но знание все равно сидит внутри меня и разрывает меня на части.
Музыка из телевизора наполняет каждый уголок комнаты песней Рианны «Diamonds».
Боль пронзает меня со всей силой. Кулаком я заглушаю всхлип, когда сползаю на пол.
Как он мог..? Как могла она..?
Остановись, Мия. Сейчас же.
Ты знаешь, как заставить боль уйти.
Я заползаю на кровать и вскрываю первую пакет. Бросая в рот еду, быстро жую и проглатываю. Безвкусная. Чувствую только облегчение, которое всегда с этим приходит.
Перетаскиваю пакет с кровати, опустошая содержимое, на пол. Раскрываю еще один пакет, на этот раз с печеньем. Забрасываю его в рот, жую и пытаюсь съесть так много и так быстро, как могу.
Но еда застревает, словно мое тело уже готово протестовать.
Я трудно сглатываю, и еда проскальзывает внутрь меня. Затем беру бутылку купленной мною газировки и пью, чтобы она смочила мое пересохшее горло.
***
Лежа на грязном полу комнаты, смотрю на треснувшийся потолок. Почти вся еда съедена, тело пропиталось сладким, а желудок болит так, как никогда прежде.
Я съела больше, чем когда-либо.
Но эти чувства успокаивают, потому что лучше чувствовать болезненную агонию из-за еды в животе, чем чувствовать ту агонию в сердце, которая грозит разбить сердце на осколки.
Моя мама оставила меня, чтобы меня растил он.