Шар из зеркальных осколков вертелся под потолком гоняя по залу круговую метель! Ликование нарастало. Да, водку, как оказалось, они уважают значительно больше, чем пепси-колу, — тут американской экспансии нет. Что-то назревало!
Я с опаской поглядывала на сцену, боясь, что там сейчас опять покажется та интернациональная пара — мать и сын, на этот раз, не дай бог, в обличии негров. Но вместо этого на сцену, слегка покачиваясь, выскочил Дед Мороз, в красной шубе и шапке, и приблизительно с таким же лицом. Все женщины, визжа, тряся руками и сиськами, бросились к эстраде и стали карабкаться на неё — каждую из них дедулька добросовестно тискал, девушки млели: каждой из них было лестно быть изнасилованной лично Дедом Морозом! Опять он победил! Их кавалеры все поголовно куда-то исчезли — видно, русская водка завела их куда-то не туда.
Снова он всех победил! Как правильно говорил его папа (в минуту откровения шеф поделился), можно валять дурака сколько угодно, но быть абсолютно точным в контрольных точках! Контрольная точка — и он победил, все рассчитал и сделал! Бабы буквально садились на него — они хоть и не понимают по-русски, но запах чуют! Он ласково-небрежно отделывался от них. Потом он сбросил наряд и снова вышел графом: теперь уже ни к чему маскарад — всё кончено, он победил.
— А ты говорил — унитазы! — небрежно ласково сказал он Максу. — Отлично блюют и расстаться не могут!
Опять все в говне, а он один на белом коне. Действительно, гости появлялись в зале буквально на минуту, прислушивались к себе — и стремительно удалялись.
— Николь очень грустит, — подошла я к нему. — Сказал бы ей слово.
— Зачем? — с искренним удивлением спросил он.
Действительно, зачем, когда для дорогих гостей и так эта ночь будет самым потрясающим воспоминанием года.
— Если тебе так жалко ее, е..ря ей найди — у тебя, слава богу, их хватает! — Он ласково улыбнулся.
Помедлив, я дала ему звонкую оплеуху. Он изумленно пошатнулся.
— Ты что... не знала, что ли, меня?
— Оказывается, я не знала себя!
— С Новым годом! — вдруг заорал он. Ударили часы. Все запели.
Я бросилась на улицу, но свежая пурга отрезвила меня, я спокойно вернулась назад. Он стоял на том же самом месте, спокойно задумавшись: неужели он совершил какую-то ошибку, что-то недоучёл?
— Надеюсь, это не повлияет на наши служебные отношения? — сказала я. — Завтра в одиннадцать — Эрмитаж, в восемь — прием в нашем офисе.
Он продолжал смотреть задумчиво: в чём же ошибка? Я повернулась, чтобы идти к выходу. Доедут без меня! Визаут ми!
Но оказалось, что эта оплеуха прочистила уши не только ему.
Ко мне подскочил Макс, весь дрожа, бледный, как сперма.
— Что это было... скажи немедленно!
— Так. Ничего. Вспышка мусора.
— Я всё понял. Ты всегда с ним жила! А я был для вас так... мусоропроводом.
— Да, в общем-то, так... могу идти?
Опоздал, Христофор Колумб! Праздник состоялся... Отца и сына, только еще святого духа здесь не хватало!
Мудрый Алекс, как всегда, использовал даже скверные обстоятельства себе на пользу: раз уж он такой отпетый негодяй, что публично получает пощёчины, то уж, если он и нажрется в дупель, такая мелочь никого не шокирует!
В результате я везла его бронзовый бюст у себя на коленях.
К тому же, когда все радостно высыпали в садик и начали играть в снежки, появились какие-то гарные хлопцы и стали «поправлять» гостям лица крепкими ударами. Я шныряла всюду, как моль, отговаривала, отмазывала, а несколько изумленным французам объясняла, улыбаясь, что это такой русский национальный обычай в новогоднюю ночь.
Потом я везла на своих нежных коленях тяжеленный бюст моего героя и думала с ощущением, похожим на блаженство:
— Какое счастье, что всё это кончилось!
Несват упорно вёз нас за город, в «Волну».
— Данилыч велел!
Даже и в виде бюста уважают.
Я задремала в кресле и вдруг очнулась. В кресле напротив луна отражалась в чьей-то крепкой полированной лысине.
— Рябчук? — воскликнула я.
— Правильно понимаешь, дивчина! — после паузы прохрипел лысый.
Шеф тоже мгновенно проснулся, пытался придать надменность помятому лицу. Рябчук скептически оглядывал его.
— Ну што у нас... с палаццо? — с трудом выговорил он трудное слово.
— Все в полном порядке! — с уверенностью, выдающей испуг, произнёс Алекс.
— А шо по документам у нас? — он повернулся ко мне.
— По документам непросто...