— Это я, я! — он начал терзать на себе праздничную рубашку.
— Не надо прибедняться! — улыбнулась я.
— Где уж нам, дуракам, чай пить! — он радостно вскочил, бросил на тахту балалайку и забегал по ковру.
— Ты хоть помнишь, как вчера себя вёл?
— Не! — радостно выкрикнул он.
У меня стоял начатый коньяк — он даже не покосился на него! Алкаш называется! Специально ужасы нагонял, чтобы сбагрить бедную девушку! Как он сам рассказывал: «Нырь!.. А она там!»
Я налила себе крохотную рюмочку коньяка и с наслаждением её высосала, не предлагая ему.
— А помнишь, как ты меня послал... в местную командировку?
— A-а... к хлопцу-то? — запросто вспомнил он. — Ну и что?.. Тебе и нужен такой, молодой-спесивый! Бандит, думаешь? А я в его годы каким бандитом был! Весь Североморск боялся!
Я хотела было сказать, что он не образец. Но нет... уж в его годы — он точно образец.
Я глядела на него: как он ходит по комнате, хватает с полочек разные старинные бирюльки, разглядывает, обнюхивает их и с сожалением ставит на место. Я почти любовалась им. Откуда столько жизни в человеке? Ну просто заново влюблялась в него! Хоть отматывай всё назад!
— Ну как тебе... новый? — горячо поинтересовался он.
— Да ничего особенного... бестемпературный мужик! — чтобы не портить ему счастливое настроение, солгала я.
Но он неожиданно как раз огорчился.
— Да?.. Ну что такая нынче за молодёжь? Мы всё дали ей, а она!..
— Ничего! У меня запляшет! — утешила его я.
— У тебя и покойник запляшет! — обрадовался он. — А я, кстати, к тебе с подарком!
— Да-а? И где же?
— ...Где? — он победно огляделся. — Тут! — он звонко шлёпнул себя по потному лбу.
— А-а-а... — боюсь, что не смогла скрыть разочарования.
Но он озирался все так же победно.
— Задание тебе.
— А-а.
— Этих по городу и Томка проволокёт. На это её хватит.
— М-да.
— А ты у нас птичка быстрая...
Что значит — «быстрая»? Разнюхал, как я летала вот над этой самой тахтой каких-нибудь пару всего часов назад?
Да нет, навряд ли! Я же отчиталась: «бестемпературный мужик»! А дезодорант «Поллакс» полностью уничтожает все запахи и не оставляет своего... Кстати, у него (не у дезодоранта, разумеется) привкус скорее горько-соленый, чем сладкий — а это мне как раз слаще... Стоп, несколько отключилась.
— И что?
Он озирался в полном восторге — словно собирался подарить мне себя.
— Тебе сегодня надо лететь.
Что значит «лететь»? Вылетать? Я насторожилась.
— Завтра в Москве всемирная туристическая ярмарка открывается. Поезжай! Ты разберёшься. Ты такая!
Счастье буквально подкинуло меня вверх. Я глядела на него во все глаза... Что он, волшебник? При нашем томном расставании на рассвете — никак было не отлипнуть друг от друга — Аггей сделал мне предложение: сопровождать его в «скромной поездке» в Москву на его автомобиле. Я-то всю голову разломала, как договориться с тираном, — и вдруг он сам! Гений! Хотя и не подозревает об этом!
— Ты действительно Дед Мороз! — воскликнула я и накинулась с поцелуями — поцелуями благодарности, а отнюдь не страсти... во всяком случае это точно насчет первых двух поцелуев...
Третий, четвёртый, не говоря уже о пятом, почему-то получались всё более затяжными...
— Стой! — сказала я, когда он уже уходил.
— Стоп, — он послушно остановился.
Я резко вырвала волос у него из ноздри.
— На память!
— Забеременеешь — уволю! — рявкнул он уже на пороге.
Я уже выждала необходимый срок опоздания и собиралась лететь вниз — тут как-то странно брякнул телефон. Я схватила трубку. Тишина.
— Аллё! — испуганно проговорила я. Тишина тянулась, давила.
— Здравствуй, — тихо произнёс знакомый, но какой-то давний голос.
— Не узнаёшь?
Господи! Это же Игорь, мой муж! Но он, кажется, в монастыре? Спрашивать неудобно. Он спокойно, а на самом деле хамски молчал. При всей его святости он был самый большой хам, каких я только знала. Своим святым молчанием он делал любой вопрос как бы непристойным. Он мог сколько угодно вот так, с чувством морального превосходства, но как бы кротко молчать, предоставляя партнерам метаться под его высшим оком и ляпаться в кучи, чтобы он так вот скорбно молчал!
Спросить «как твои дела» про монастырь может только идиотка: ясно, как там дела — «возвышенно»; спросить «а что, у вас есть там телефон?» — означает полное равнодушие — и так далее и тому подобное. «Ты сам плодишь вокруг себя подлецов, ставя людей в безвыходные ситуации!» — не раз говорила я ему, но что-то доказать ему было невозможно. Главным наслаждением для него было загнать человека в угол, из которого любой шаг — в пропасть, и кротко смотреть, как человек звереет! Так святые делают свой имидж! Меня ждал внизу классный самец, а он мог сейчас начать размеренно и кротко читать страницы из Библии! Таких бы «святых»...