Пальчики, сползая по потной витрине, жалобно скользят! Господи, да не нужен мне этот огромный шершавый судак во мне! У меня нежная, мягкая... а не рыбочистка! Каждый раз этот состав, раздвигая тугое пространство, стремительно проносится мимо счастья!
Да нужен мне не судак, а рыбка-бананка, которая бы целовала нежно мой чувствительный, дрожащий, тянущийся к поцелую с ней, весь в нежных отростках коралл! Вот одна рыбка недавно целовала хорошо!
Все мимо счастья! Пытаясь ускользнуть от его тарана, я все сильней бьюсь о стекло, и добьёмся мы лишь того, что пальчики мои окончательно поскользнутся, под мощным ударом я выбью лбом стекло и полечу голая, как Маргарита, высоко над Москвой!
Тоже красиво, конечно, но хотелось бы потешиться тайно.
Я покосилась в зеркало: этот уже не соображает, и толку ни на грош, разве что выронит мне сейчас на остывшую попу свои раскалённые глаза! Как всегда, приходится всё делать самой! Пальчики мои произвели особо жалобный скрип по стеклу, и во время отката орудия я сумела соскользнуть с него и упасть пышной грудью в кресло, продолжая при этом страстно двигать попкой, требуя продолжения. Думаю, не получу аморального осуждения за дезертирство: во-первых, так теплее, а во-вторых — «люблю перед зеркалом»!
Так. А теперь быстро! Пока он заносил свой таран, я откинула свои руки с ищущими, трепещущими пальчиками назад и встретила, схватила, переплелась с его мощными пальцами, стала, как могла, пружинить тонкими своими ручонками, не впускать его «по самые мячики» — уж их-то он пожалеет давить об свой собственный кулак? Вот та-ак! Острая судачья головка наконец-то коснулась волшебного коралла, и он всеми присосками жадно причмокнулся... оторвался и снова причмокнулся... Во-от! И всего-то нужно два раза — но каких! Я стала лизаться язычком с прелестной девочкой напротив, язычки у нас быстро мелькали, как у кисок. И всё! Из всех присосок полился сладкий яд! Я выгнулась, закрыла глаза... Ещё одна победа!
Потом мы томно курили в креслах, я в том же, он напротив. Можно с наслаждением разглядывать сигарету — скромную бумажную модельку самого важного органа на земле, льющего блаженство! Слегка ошкуренный оригинал гордо и лениво свисал до пола.
Мы встретились с ним нежными взглядами (не с Ним, а с ним) — и я шутливо поднесла к его огромному победному носу свой маленький кулачок.
— Вот, будем теперь только так... через кулачок. А то... у тебя... очень уж большой, просто огромный! — Я стыдливо потупилась. Почему-то для большинства мужиков это самый убойный комплимент, хотя натура более творческая могла бы задуматься над словом «очень»... хотя у натур творческих почему-то «очень» бывает в противоположном смысле. Настроение пришло спокойно-насмешливое.
Всех победим!
Весь следующий день я радостно летала по ярмарке и всюду видела себя; это же я на глянцевой фотографии, рыжая и зеленоглазая, лечу на водных лыжах мимо поднебесных отелей вдоль длинного пляжа с пальмами. Это я с мучительно знакомым красавцем с чёрными кудрями до плеч разглядываю на восточном базаре среди торговцев в бурнусах яркие бусы и пёстрые горшки. Это мы — всё с ним же — стоим у плетёной южной ограды, и тучная хозяйка, улыбаясь, несёт нам на подносе стаканы с лиловым вином. И это я! Это всё для меня!
При этом я не забывала собирать во всех павильонах разноцветные проспекты, разговаривать с жизнерадостными представителями туристических фирм самых разных цветов кожи о ценах туров, о сроках и даже о том, что входит у них в континентальный завтрак!
А вот сказочная Майорка, где расцветала любовь Шопена и Жорж Санд, а теперь мы сидим на белой террасе над морем, нас окружают загорелые дети в панамках, и я протягиваю им куски дыни.
Коста дель Соль, Пальма Нова, Отель Ля Рока Торремолинос, весь обросший кактусами, и нет никакой хмурой Москвы за стенкой — все красивые, загорелые, легкомысленные и желанные!
«Тэйк де чилдрен»! — умоляет отель «Фламинго» — вон как весело они скатываются с горки, с цветными мячами в руках, в лазурный, прозрачный до дна бассейн.
Вот мы с ним сидим на двух оранжевых постелях в номере с видом на Везувий, улыбаясь, смотрим друг на друга, и только присутствие назойливых фотографов не позволяет нам жадно ласкать друг друга!
А вот за отогнутой ветром занавеской суровые скалы Шотландии, поросшие сухим лиловым вереском, но на столе перед нами всё равно гора ярких фруктов: бананов, ананасов, груш!