...Помню, на нудистском пляже в Римини был один такой, которому я дала про себя кличку «карабинер». «Деббо, меттерми ино контатто кон лабащата! — заверещала я.
Хочу, мол, связаться немедленно с русским посольством.
Сначала я хотела сплести посольскому, что спасаю молодого талантливого юриста, борющегося за права, но когда увидела посольского — хитрого, прожжённого и, кстати, тоже рыжего, как и я, — поняла, что такому лучше сказать правду.
— Ради бога! Постарайтесь мне вытащить одного!
— Какого?
— Самого красивого.
— Вас понял.
Некоторое время, бегая по залу, я волновалась за его вкус, но он оказался безупречным!
Уже на выходе Аггей снова чуть не сцепился с тем же полицейским, но я тут уже бросилась грудью на блюстителя порядка, шепча «о дольче мио», гладила его по позументам, а сама махала своею дивною ногой Аггею: «Уходи!»
Мы ждали до последней минуты, но друг из посольства приехал уже прямо в аэропорт и сказал с хорошо скрытым огорчением (и явной радостью), что ребята, кажется, сели прочно!
Да. Большая беда пришла в наш чум.
— Там остались лучшие! — теперь в их отсутствие Аггей внезапно оценил их значение,
Я, со своей стороны, отметила скорбно, что лучшие всегда остаются там.
Минутой молчания мы (надеюсь, навсегда) простились с этими лучшими представителями современной элиты. Ну, ничего — тут отличные места заключения — загорят где-нибудь в Доломитовых Альпах, одновременно обучатся компьютерному сексу!
— Во всяком случае, то, что ты сделала для меня, я не забуду никогда! — он сжал мне руку.
«Уж лучше бы ты забыл — было бы легче!» — сжимая руку ему, думала я.
Мы летели с ним всего вдвоём в просторном бизнес-классе.
Я пила один за другим «Кампари», он неторопливо и мужественно пригублял «Бифитер».
Нас обслуживала отдельно симпатичная стюардесса-мулатка. И по её восхищенным взглядам читалось, что мы с ним — красивые, загорелые, богатые — идеально подходим для рекламы авиакомпании «Ал Италия»!
— Ты знаешь, — шепнула я ему. — А ведь я из-за тебя чуть не кинулась под поезд!
...Может, не все в этой фразе было так уж безукоризненно верно, но зато она понравилась ему: он сжал мне руку.
— Ваше задание выполнено, товарищ генерал! — сияя загаром и красотой, я стрункой вытянулась в кабинете шефа.
Он одобрительно глянул из-под седых бровей.
— Да слышал, слышал о твоих подвигах, — благодушно заворчал он. Смахнув слезу, он повернулся к сейфу и долго возился там. Был самый подходящий момент вытащить оттуда орден «Знак почёта» и нацепить на мою нежную грудь.
Но — никогда не разгадаешь этих великих людей! — он внезапно вытащил оттуда серьги светлого металла и, не скрывая уже слезы, нацепил их мне на уши.
За себя никогда так не награждал... Но и подвиг-то был не такой!
Я повертелась перед зеркалом. Каждая серьга состояла из трех сочленённых свивающих колец, тихо позванивающих.
Мелькнула мысль: а не передатчик ли?
«На болоте уток бьют. Серенькие крякают. Мою милую е..., только серьги брякают!»
Во всяком случае, будет иметь точную звуковую информацию о происходящем, и душа его будет спокойна.
— А нам по шапке не надают за таких «туристов»? — поинтересовался он уже вполне равнодушно.
— Нашу фирму удалось не обозначить! — отрапортовала я.
Можно и не рассказывать всё подробно, не перегружать его усталый мозг тем, что мы с Анной договорились работать тихо и напрямую «без этих бандитов в правительстве», как выразилась она. Тем более что то «пространство между винной лавкой и автомастерской», на которое она так жаловалась, оказалось не таким уж узким: целое небольшое поместье... Но это мелочи, не имеющие значения в свете руководящих задач!!
— Ну молодец, молодец... — бормотал он, явно думая уже о чём-то другом, более возвышенном. — Ну, за этого я спокоен теперь, более-менее спокоен. В твоих руках...
— Ногах, — поправила я.
Он кинул на меня суровый взгляд.
— В твоих руках не задурит небось. Меня теперь больше этот беспокоит... Максим! Опять что-то не то. Спрашиваю, как там наш контракт, — финтит, разговаривает сухо!
— Размочить? — облизнула язычком губки.
— Как ты цинична! — с болью воскликнул он.