Мне казалось, что весь мир вокруг звенит и вибрирует, хотя я не слышал ничего, даже ветра и шипения разряда в моей руке. Остро воняло горелым камнем, дым от ошпаренного бетона наконец-то поднялся над площадкой и теперь накрывал меня вонючим облаком. Солнце все также палило сверху, добавляя жара разогретому телу. Механически, как бездушный робот, я направил разряд на беспомощную скелле, добивая неизвестную мне женщину, как будто делая привычную уборку. Заторможенный, я осмотрелся, не двигаясь. Вдали безмятежной птицей застыл невредимый самолет, между ним и мной по бетону крыши расползлось белое жаркое пятно, клуб дыма, оторвавшийся от него, медленно двигался сносимый ветром над моей головой. Тела трех женщин, имен которых я даже не знал, лежали рядом, как кучи тряпья. Аны не было.
Черт! Я рванулся к балюстраде, и чуть не рухнул, запутавшись в собственных ногах — примененная ко мне магия не прошла бесследно. Едва ли не на четвереньках я добрался наконец до края крыши и взглянул вниз. Далеко внизу, там, где широкий балкон опоясывал небоскреб на уровне пятого этажа, была видна крохотная распластанная фигурка девушки с нелепо вывернутым рюкзаком, который торчал из-под ее плеча уродливой кляксой.
Я, застыв, всматривался в далекий силуэт, надеясь, что все обошлось, что она упала удачно и может быть не сильно разбилась. Вон, даже крови не видно. Отвалив от балюстрады, я уселся на задницу в совершенном опустошении. Было ясно — надо спускаться, но сил на это не было. Где-то далеко внутри, чужой голос, твердил, что теперь можно не торопиться, что она не убежит и дождется меня в любом случае.
Разозлившись на голос и на себя — рыхлого нытика, я собрался с остатками сил и направился к лестницам. На первом же марше меня вырвало. Отсидевшись, я почувствовал себя лучше. Сильно хотелось пить, но мой рюкзак остался на крыше. Пересилив себя, я поднялся вновь наверх и нацепил его, с наслаждением напившись.
Этот спуск я запомню на всю жизнь — бесконечное движение в никуда, бесконечное движение туда, куда не хочешь идти, бесконечное движение вниз. Внутри все замерзло — ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Только непонятное стремление туда, где лежала девушка. Иногда в голове мелькали идеи о том, как оказывать помощь при переломах, что делать, если пострадал позвоночник, что я буду делать при травме черепа, но весь этот бред тут же сметало осознание того, что моя помощь вряд ли поможет кому-либо. В какой-то момент я подумал, что хорошо бы, если моя скелле была бы со мной, она бы справилась, она бы знала, что делать. Осознав, что вертится в моей перегретой голове, я встряхнулся — не иначе сказывались последствия временного паралича, наведенного убитой.
Ну, вот он — шестой этаж. Выхода на балкон искать не пришлось — никаких стен не сохранилось, и я просто зашагал в нужном мне направлении. Вот и она — издалека казалось, что девушка прилегла отдохнуть, подложив под голову рюкзак. Я подошел вплотную и опустился на колени рядом с телом.
Она была совершенна — идеальное лицо, кожа, удлиненное стройное тело, блестящие черные волосы, собранные в пучок. Казалось, что она жива, что она спит. Никакой бледности, обескровленных покровов — светящееся лицо, неглубокое ровное дыхание.
Чего?! Я торопливо приложил ухо к ее груди — ни хрена не слышу! В ушах, по-прежнему, звенело, но руки почувствовали ровное спокойное движение. Меня захлестнула эйфория сходная с той, которую я испытывал, когда скелле в Саэмдиле6 прекращала на мгновения пытку. Мне даже показалось, что все последствия паралича смыло волной, слух, зрение, ощущение собственного тела — все вернулось. Внезапно возникло ощущение, что я сижу рядом с пушистым мягким одуванчиком, который касается меня своими кисточками. Приказав себе собраться, я сбросил рюкзак и постарался аккуратно осмотреть девушку. Никакой крови ни под ней, ни рядом не обнаружилось. Я бережно ощупал голову, стараясь не двигать шею или позвоночник — никаких повреждений, ничего необычного. Вновь появилось ощущение одуванчика, который, как мне казалось, стал расти во все стороны. Я замер, пережидая странные глюки, и тут Ана вздохнула и открыла глаза. Ее глаза встретились с моими, какое-то время она молча смотрела на меня, затем резко изменилась. В этот момент я понял, как другие люди распознавали в ней скелле — ее глаза оставаясь живыми и подвижными вдруг потеряли всякую связь с моими, они смотрели куда-то мимо меня, я для них, как будто, перестал существовать. Очнувшаяся скелле резко спросила напряженным хриплым голосом:
6
Саэмдил — пограничный город, находящийся между Облачным краем и долиной Дона. Первый город, куда попал Илья.