«Что это я нагоняю страх? Других слов не нашёл? На кого кричу? Они здесь выросли, а я без году неделя и с угрозой на них: Снять! Судить! Мне бы выслушать. Разобраться, что к чему. Узнать то, что я ещё не знаю. Узнать правду. А для этого разве такой подход нужен, тем более, в данном случае. Но случай – из ряда вон. Наверное, для меня, а не для них. Они у границы и не то видели. Привыкли… Хороша привычка. Их ли вина в этом? Разбирайся, данным тебе правом, а потом кричи».
И, будто извиняясь за свою несдержанность, под взглядом Александра Афанасьевича, в котором угадывалась та же критическая мысль, он пошёл на попятную, и был рад этому:
- Скажете: новая метла чисто метёт. Но в голове не складывается, как можно сидеть на пороховой бочке? Сам взорвёшься и людей погубишь. А вы мне о фиалках… Александр Афанасьевич, поймите меня правильно.
- Я понял. Правильно, зачем стулья ломать? Лучше о фиалках поговорить, чем нервы трепать, - усмехнулся Александр Афанасьевич. - Мы здесь уже переволновались, как ни странно с первого взгляда. А почему? Спросите товарища Берзина. Он полнее ответит, если ответит вообще. И имеет на это право. Взрывчатка Колыме нужна, там золото. А без золота наша промышленность станет. Вот и рискуем. Другого порта с причалами у нас поблизости пока нет. Разве, Находка…
- Пожалуй, да! О ней и комфлота Кузнецов мне говорил. Он, правда, склонен, перевести в Находку прямо сейчас торговый порт, а Владивосток превратить в закрытую военную базу.
- Не он первый торопится, обходя нас, торговых моряков, закрыть Владивосток, - хмыкнул Александр Афанасьевич. - Но надо ещё построить порт в Находке, чем Берзин и занимается.
- Надо поторопить его.
- Надо бы… Но у него своё ведомство. Оно и вам не подвластно…
- Лично мне, может, и нет, но партии – все ведомства подвластны, - отрезал Николай Михайлович, словно уже говоря с загадочным директором Дальстроя. - Завтра же соберём партийный актив. Берзин должен присутствовать, а не будет, решим и без него с помощью товарища Сталина. Золото, золотом, но «нашенский» город» дороже.
- О том и я говорю, как коренной житель Владивостока, и имею право сказать от остальных. Верно, Лев Осипович?
- Безусловно, - очнулся тот, с тревогой прислушиваясь к разговору. И с облегчением напомнил, - Но этот причал только начало. Пойдёмте дальше.
- Да нет! - сказал Николай Михайлович, - как-нибудь в другой раз. Важнее вопроса о взрывчатке я не вижу. Надо решать его немедленно.
Они переглянулись. Он понял почему. Но оправдывать себя не стал. Подумал, не придавая значения:
«Они уже перебоялись, а я ещё нет. И не за себя. Только может быть в том, что случись взрыв, не остаться бы в живых. Ну, вот и я туда же, будут нервишки как у начальника порта».
Лев Осипович проводил их. Когда они вышли из проходной, он достал баклажку и приложился к ней на глазах у вахтёрш. Одна из них заботливо напомнила ему:
- Лев Осипович, вы бы закусили.
А другая уже подносила ему ломоть хлеба с толстым слоем кетовой икры.
- Икра откуда? - спросил он настороженно
- У моряков с «Феликса» экспроировали, - хотела сказать бойко и грамотно, но у неё не получилось.
Товарка её поправила:
- Балда ты этакая. А ещё в партию готовишься. Сколько я тебе говорю, экспроприировать, а ты. Вот мы у них и конфисковали. Видим, они как в положении, заставили расстегнуть макинтоши, а под ними свёртки икры. Представляете, идут моряки в макинтошах, при шляпах, такие все из себя, а ноги нарастопырь. Сразу видно что-то не так. А нас баб ложной беременностью не проведёшь. Мы их и на цугундер…
- Мама мия! Есть ещё справедливость в нашем мире, - протянул Яков Осипович, но всё же предупредил: - Вы бы аккуратнее…
- Да мы и так перепугались, когда начальство увидали. Не в икре ли дело? Шмон наведут, и нас на «Феликс», как в плавучую тюрьму. Ещё и подумали друг на друга, откуда начальство узнало про икру? Вроде среди нас сексотки нет. Но, слава Богу, икра при нас. Мы сейчас и вам дадим свёрточек. Супруге «леща кинете».