- Покажите ваш партийный билет?
- Билет? Так он не при мне… Я его дома держу, - обескуражено признался Николай Михайлович.
- Какой же коммунист без партийного билета?! всегда с ним на партийном собрании. А так… Ведь ты меня знаешь.
-Мало ли кого я знаю. Впредь запомни, в партком, надо приходить с партийным билетом.
Николай Михайлович смотрел на него недоумённо: разыгрывает его или всерьёз. Тот видимо понял, что зашёл далеко и сделал одолжение:
- Ладно, давай подпишу. Голова идёт кругом. Был бы ты на моём месте, - и вдруг взорвался: - я сколько уже в партии… Три года в парткоме! И всё – вторым. Никакого продвижения дальше. Но скажи, чем я хуже других?
Их продвигают в райкомы, а меня нет. И так до пенсии здесь сидеть? Никакого роста. А я надеялся на партийный билет, и он всегда при мне – у сердца!
-Это ты при нём! - не сдержался тогда Николай Михайлович.
И сейчас он осаживал таких кандидатов прямо в глаза:
-Кто же вас в партию примет после такого отказа. Я первым буду против. тем, как с гуся вода.
К карьеристам он относился предвзято. Не причислял себя к ним. Сам не считал себя карьеристом.
Членом партии он стал в 25 лет. Никогда не задумывался о своём должностном продвижении. Не ставил это целью в корыстных мыслях. В партию вступил по влечению сердца, как Павка Корчагин. Как и он, отдавал всего себя служению партии, ничего не требуя взамен. Был искренен и в глазах, и в голосе, и в улыбке, и в деле. Всегда с открытой душой перед любым, хоть выше его, хоть ниже, говорил правду и в глаза. Лгать не мог с детства. Имел привычку: выслушивая собеседника, склонял голову к левому плечу, и не перебивал, даже добравшись до сути говорившего. Всё это и привлекало к нему людей. Они его выдвигали, и он старался не подвести. Всегда был открытым, простым и честным. Примером ему был Владимир Ильич Ленин. Ему не пришлось увидеть пролетарского вождя живым, но образ его, созданный артистом Щукиным в кинофильмах: «Человек с ружьем», «Ленин в октябре», «Ленин в 1918 году», завораживал своей простотой, человечностью, и скромностью. Он знал, что Щукин, работая над ролью, старался воплотить Ленина таким, каким он был при жизни. Его привычку при разговоре держать пальцы в карманах жилетки, даже голос (картавость) проверял на слух старых большевиков, которые слышали вождя воочию и не раз. Говорил, не показывая себя, а они в ожидании встречи с артистом-вождём, взволнованно вставали, нисколько не сомневаясь, что слышат живого Ильича. Да и кто только в начале тридцатых не писал восторженно о Ленине: и Максим Горький, и Есенин, не говоря уже о Маяковском. Его стихотворение «Разговор с товарищем Лениным» трогал всех. У Николая Михайловича тогда вошло в привычку свой рабочий день кончать словами:
Товарищ Ленин,
я вам докладываю
не по службе,
а по душе.
Товарищ Ленин,
работа адовая
будет
сделана
и делается уже.
Для диплома он выбрал тему: «Ленин и гласность». Взял за основу фразу Ленина: «Народу надо говорить правду. Только тогда у него раскроются глаза, и он научится бороться против неправды».
Сейчас его угнетало чувство, что впервые он не справился с поручением партии, причём, на таком ответственном посту. Он готов был понести наказание – снятием с должности или даже выговором, с занесением в личное дело. Так и доложил через несколько дней. Секретарь ЦК улыбнулся:
-Не торопитесь, всё ещё впереди. Не справились, поедете сами, и не просто. Политбюро рекомендует вас на пост первого секретаря дальневосточного краевого комитета партии.
- За какие заслуги?! - непроизвольно вырвалось у него. Неожиданный поворот судьбы… И, растерявшись, неуверенно попытался отказаться: - А как же диплом? У меня защита…
Его перебили:
- Вашей защитой будет ваша работа на Дальнем Востоке.
- У меня и опыта нет. Такая огромная область…
Мы большевики, у нас у всех опыта нет, ибо делаем то, что ещё никто в мире не делал. Порой учимся на своих ошибках. А насчёт области, вы правы. Большая территориальная разбросанность трудна для руководства народным хозяйством. Поэтому целесообразнее разукрупнить её на две самостоятельные единицы, что ЦК и решило. Одна будет с центром в Хабаровске, другая – во Владивостоке. В неё вы и назначены. Она в пограничной зоне, по побережью Японского моря. От залива Посьет до бывшей Императорский, а теперь Советской гавани в Татарском проливе. Товарищ Сталин, при обсуждении этого вопроса, дальновидно заметил, как и Владимир Ильич Ленин о Владивостоке в своё время, что часть эта – «Край страны, пусть краем и называется. Приморским! Далёк край, но наш!». Вникаете? Край богат и лесом, и рыбой, и пушниной, и плодородной землёй. К сожалению, мы его ещё мало используем. Он для нас больше иждивенец. Везём туда через всю страну уголь. Смешно сказать, в тайгу – топорища из Сибири. Подковы для красной кавалерии товарища Блюхера – из Ленинграда. Мётлы – из Днепропетровска. Недавно узнаём, местное руководство там запланировало в сороковом году завезти им деревянных ложек на 103 тысячи рублей. Смеху подобно. И ваша задача, товарищ Петров, как секретаря партийной организации далёкого от нас края, будет состоять в том, чтобы разобраться во всей этой бестолковщине, и сделать край успешным во всех отношениях. Так что, собирайтесь.