Виктора Ивановича приговорили к дести годам и перевели в пересылочный лагерь. Потом был трюм на «Джурме» и Колыма. Добывал золотишко для страны. Прославился силой. Но перестарался. В шурфе обломались стойки. Подставил спину, чтобы спасти себя и товарищей и надломил хребет. Согнуло его и не выпрямило. Каюк бы ему, но отозвали во Владивосток на доследование и освободили в 1941 году. Догадывался он, что письмо, которое он смог передать через жену, всё же дошло до адресата.
С улицы донёсся требовательный, как показалось им, автомобильный гудок. Но он сразу оборвался, словно боясь нарушить мирную тишину, обволакивающую Седанку, как туманом.
- Торопится начальство, - Виктор Иванович поднялся из-за стола, взял сучковатую трость. - Пойду, узнаю, кому это мы вдруг понадобились.
- Я боюсь. На душе не спокойно, - прошептала жена.
- Не бойся. Ты за моей спиной, как за фальшбортом. Волна не смоет.
- О господи! Нашёл с чем сравнить. Был фальшборт, да погнулся от этих волн.
Но Анна Осиповна наговаривала. Оно-то знала, что её Ваня и согбенный многого стоит. У неё мелькнула мысль: «А вдруг о нём начальство вспомнило и вновь восстановят. Дай-то Бог! С тростью ему можно и на «Алеуте» работать. На мостик поднимется. Да и я поддержу, если что.
Николай Михайлович, поглядывая в окно машины, сделал замечание Петру:
- Впредь, прежде чем свистеть, тревожа окрестности, меня спрашивай.
- А чё! В этом закутке глухо, как в танке. Я и пипикнул.
- Глухо?! Смотри, в каждом окне лицо.
- Выходит, народ и гудка боится. Вот ваш китобой и не входит.
- У товарища есть причина. Я бы на его месте тоже не вышел.
- Да вон он! Появился, не запылился, - засмеялся Пётр. - Да какой он китобой? Сорокот совсем. Может мы адресом ошиблись, Николай Михайлович?
- Может и ошиблись. Разговор покажет.
К машине подходил, тяжело опираясь на трость, согбенный старец с обнажённой головой. Венец из седых, но всё ещё густых волос украшал её. Непроницаемое лицо его было бугристым. Казалось, встречные ветры невзгод напрочь выветрили все слабые места на нём, оставив твердь, которую и морщины не брали. Впалые глаза не потухли. Всё вспыхивали, как угольки в костре. Да и вся сутулая фигура его с крутыми плечами, обтянутыми выцветшей тельняшкой и лямками рабочего комбинезона, смотрелась обкатанным валуном на обрывистом мысе какого-нибудь пустынного залива. Крепкие, чуть кривоватые ноги, приученные морем держать тело прочно на шаткой палубе, и на земле не потеряли этой привычки.
Николай Михайлович вышел ему навстречу.
- Здравствуйте! Я секретарь крайкома, - и представился.
- Чем обязан? - спросил Виктор Иванович холодно.
- Скорее, я обязан, - улыбнулся Николай Михайлович.
- Чем же?
- Долгий разговор и не на улице.
- Намёк понял. Что ж, проходите, - и ни один мускул на лице хозяина не дрогнул.
Повернулся и пошёл впереди. Но, открыв калитку, ведущую в сад, пропустил непрошеного гостя и спросил:
- В беседке якорь бросим или в дом войдём?
- Там, где вам удобнее.
- Тогда в беседке, - и крикнул приказным тоном капитана: - Анна, чай в беседку!
- С вареньем? - тотчас отозвалась та с веранды.
- С коньяком!
- Тогда зачем чай? - спросила она повеселевшим голосом.
Он не ответил.
Беседка – громко сказано. Просто над головой круглая крыша. Под ней рукотворный столик, обдуваемый лёгким дыханием сада, очнувшегося ото сна.
Не успели расположиться, Анна Осиповна уже с подносом, где коньяка не было и в помине.
Николой Михайлович коротко сообщил о цели своего прихода. Но и этого было достаточно, чтобы Виктор Иванович оживился, будто сел на своего конька. Но, как все живущие прошлым, начал с воспоминаний:
- У меня на «Алеуте» тоже чудаки брезговали. От солонины в бочках тошнить стало. Свежатинки захотелось. А её у нас на борту – не успеваем очищать палубу. Да какая! То финвала, то блювала разделываем – и чайкам. Я приказал натушить китятины, да с лучком. На столе чтобы стояла днём и ночью. Раздельщики попробовали и оценили: «Свежатина, а мы нос ворочали». И начали работать в два раза быстрее. План сделали на полмесяца раньше срока. Вот что значит мясо кита! Ну, если серьёзно, в нём всё есть для восстановления сил, да и для здоровья. Мы с Аннушкой только благодаря ему здравствуем. Ребята с «Алеута» нас не забывают.