Хотя дом был построен на совесть, в коридоре уже гуляли сквозняки, а на внутренней галерее Дари стало и вовсе зябко – колоннада выходящей во внутренний дворик галереи не могла стать преградой для порывов северного ветра. Несущиеся по небу косматые, низкие тучи, казалось, укутывали собою вышедших на позднюю охоту Ярых Ловчих, а свет то и дело показывающейся из-за облачного марева луны предавал знакомым предметам совершенно иной – потусторонний и зловещий вид…
Преображенная ночью галерея словно бы оборотилась в ждущего жертву хищника, но Дари, прошептав: «Я – Остен, а Остены ничего и никогда не боятся!» – осторожно двинулся вдоль стены. Он почти сливался с окружающими его тенями, но, заслышав голоса, поспешно юркнул в одну из ниш, и затаился в ней, почти не дыша. Голоса между тем стали громче и явственнее, послышался сдавленный женский смешок, и на галерее показалась обнимающаяся парочка. В женщине Дари немедля опознал одну из служанок – темноволосую, прибирающуюся в комнатах Мэрру, а мужчиной был недавно взятый в дом Грастин, уже во всеуслышание окрещенный старшей кухаркой «кобелем, каких мало»…
Между тем парочка, не обращая внимания на холод, застыла у одной из колон и принялась самозабвенно целоваться, даже не подозревая о том, что за ней пристально наблюдают… Наконец, Грастин, разорвал поцелуй и, проведя рукою по спине служанки, заметил:
– Я пьянею от одного прикосновения к тебе, малышка… Теперь и сам не понимаю, как мог так долго не замечать тебя, обхаживая эту ледышку…
Служанка вновь хихикнула.
– Исса не ледышка – она просто бережет себя для хозяина… И будет беречь – до седых волос!..
Дари, из своего укрытия, было хорошо видно, как ладонь Грастина, скользнув чуть пониже спины служанки, застыла на округлой ягодице, а сам мужчина, поцеловав свою пассию в ушко, спросил:
– Почему же – до седых? Она недурна собой…
Мэрра, отвечая на ласки мужчины, немедля прижалась к нему ближе, обвила руками его за шею и прошептала с какой-то злой обидой.
– Наш хозяин спит лишь с дорогими шлюхами из города, а на таких как я или Исса, обращает не больше внимания, чем на сундук в углу: очевидно, его возбуждает лишь то, на что согласиться только продажная девка!..
Сидящий в нише Дари, услышав такое, едва сдержал возмущенный возглас и, что было силы, сжал кулаки – несмотря на свои восемь, он вполне уловил смысл намека Мэрры, а слуга хохотнул.
– Скорее всего, наш господин просто отморозил себе в зимних походах все, что можно… Но как бы то ни было, он не знает, что теряет, а я не откажусь от такой сладкой красавицы… – Грастин начал часто целовать щеки и шею Мэрры. явно намереваясь перейти к еще более откровенным ласкам, но служанка, отстранившись от него, шепнула:
– Не здесь – слишком холодно…
– Тогда где? Не думаю, что твои соседки по комнате будут рады позднему гостю! – Грастин исхитрился запечатлеть на щеке служанки еще один поцелуй, а та, склонив голову, прошептала.
– Каморка за кухней – там нас не побеспокоят.
Грастин не возражал против такого поворота событий, и через несколько мгновений парочка исчезла из галереи. Дари, конечно, мог бы им поведать, что вышеназванная каморка – отнюдь не лучшее место для уединения: начавшая очередную кампанию против мышей кухарка растыкала этим вечером новенькие мышеловки везде, где только было можно, и у устроившихся на полу каморки любовников были все шансы угодить по меньшей мере в одну из них… А если учесть, что Гриада спит довольно чутко, Мэрру и Грастина действительно может ожидать незабываемая ночь…
Подумав об этом, снова продолживший свое нелегкое путешествие Дари, тряхнул головой так, что его густые, темные волосы рассыпались по плечам: а вот нечего трепать имя отца и смеяться над ним за его же спиной!.. В глаза сказать – отродясь бы не посмели, да и что они знают…
Хотя, тут Дари был с собою честен – сам он знал ненамного больше: отец пару раз брал его в семейную усыпальницу Остенов, но узор на мраморных плитах, под которыми покоились тела матери и младшей сестры мальчика, ничего не сказали Дари, а сам он совсем не помнил канувших в небытие родных… Ну, если не считать, конечно, выуженного из самых ранних воспоминаний образа завернутого в белоснежные пеленки, отчаянного мяукающего свертка на руках улыбающегося отца… «Знакомься, Дариен – это Лирейна Остен, твоя младшая сестра. А ты, как старший, должен любить и оберегать ее». Еще Дари отчетливо помнил, что после этих слов, попытался рассмотреть тонущее в ткани крошечное личико сестры, и хотя зареванный младенец показался ему совсем неинтересным, все равно послушно кивнул в ответ…