– Ой, ли… – услышав мои слова, Славрад мгновенно подобрался, до боли став похож на изготовившегося к прыжку хорька. – Любопытство – основное женское качество, и я более чем уверен, что ты, дочь Мартиара Ирташа, наделена им в не меньшей степени, чем другие представительницы твоего пола! Тем не менее, ты права – я действительно не люблю вспоминать о той травле хотя бы потому, что, услышав слова Либены, струсил самым натуральным образом, а Ставгар… – Владетель вновь запнулся, но уже через миг, одарив меня новым цепким взглядом, продолжил. – Ставгар вошел в круг и одолел-таки зверюгу, но потом, когда Либена одарила его милостивой улыбкой, сказал лишь, что не требует от нее никакой награды и покинул место охоты. С этого самого дня холодная красавица перестала для него существовать, а я, оставшись первым и единственным, так и не решился воспользоваться плодами незаслуженной победы. В итоге, всего через пару месяцев, Либена стала женой пожилого Квестара…
Я рассказал тебе все это, Энейра, вовсе не для того, чтобы потешить твое любопытство. Я просто хочу, чтобы ты поняла – если Ставгар совершил подобное сумасбродство, будучи уже разочарованным, то ради тебя он решится и на откровенное безумие. В твоей власти не допустить этого, Энейра. Пойми это…
Теперь уже пришел мой черед опускать глаза.
– Я ничего не могу обещать тебе, Славрад…
Владетель же, поняв, что никакого утвердительного ответа ему от меня не добиться, с трудом встал из-за стола и сухо заметил.
– Я не прошу у тебя обещаний, дочь Мартиара Ирташа! Лишь сочувствия… Жрицы Малики должны быть милосердны, разве не так?
Сказав это, он ушел, оставив меня наедине со своими мыслями, а всего через несколько часов меня вызвала к себе Матерь Вероника – наш разговор со Славрадом не прошел мимо внимания жриц.
В этот раз Старшая не стала ходить вокруг да около, а сразу осведомилась, зачем Владетелю понадобилось со мною поговорить. Понимая, что она, если и не знает, то догадывается о сути нашей беседы со Славрадом, я рассказала Матери Веронике, лишь о его обеспокоенности создавшимся положением, не вдаваясь в особые подробности той действительно нелегкой беседы.
Старшая выслушала меня, молча, но по ее хмурому лицу было ясно, что произошедшее ей совсем не нравится. Когда же я закончила свой рассказ, она, задав еще пару вопросов, покачала головой.
– Вот уж чего я действительно не ожидала, так это таких вот посещений. Этот Славрад действительно с трудом стоит на ногах, но за то немногое время, что ему выпало у нас провести, не только смутил твой покой, но и успел вскружить головы двум младшим жрицам. И, боюсь, это только начало!
Я на миг опустила глаза, но, приняв решение, вскинула голову и посмотрела прямо в глаза Матери Веронике.
– Вы очень помогли мне, Матушка, но если мое пребывание здесь не идет Дельконе на пользу, я немедля покину эти стены.
Я произнесла это совсем негромко, но Старшая, тут же, подняла свою маленькую, сухую ладонь в предостерегающем жесте.
– Тише, Энейра… Никто не гонит тебя и Делькона всегда будет тебе защитой и опорой, но в связи с последними событиями я должна кое-что предпринять, и мои действия будут напрямую зависеть от твоего решения. – Матерь на миг замолчала, подчеркивая важность только что произнесенных ею слов, и, убедившись, что я восприняла их, как должно, спросила. – Скажи, ты уже задумывалась о своем будущем?.. Вернее, что тебя сейчас привлекает больше – повторное замужество или служение Малике?
В этот раз я непозволительно долго медлила с ответом – именно потому, что его не было. Мне было трудно представить кого-либо на месте Ирко, что же до Бжестрова, то после разговора с Владетелем во мне начало укрепляться нехорошее подозрение, что сближение между мною и Ставгаром может оказаться для него роковым. С участью жрицы все обстояло не лучше – характером я, видно, удалась в прабабку, и потому слишком хорошо понимала, что толстые стены Дельконы не только защищают, но и отгораживают меня от всего мира. К тому же, я в своей жизни привыкла выражать свое мнение больше действием, чем словами, и потому в Дельконе для меня был открыт лишь один путь – лекарки и травницы, но никак не Старшей или Наставницы.
Последние соображения я и высказала, добавив, что обучение с удовольствием бы продолжила, но, ни жрицей, ни женой я себя не вижу – по крайней мере, сейчас. Матерь же, выслушав такой, казалось бы, весьма неутешительный для нее ответ, не высказала даже тени недовольства, и лишь задумчиво покачала головой.