К этому моменту в коридоре послышались уверенные, по-военному четкие шаги мужа, а еще через миг Гирмар вышел из полумрака передней под заливающие внутренний двор солнечные лучи. Как и все Остены, он был высок и бронзово-смугл, а строгая воинская одежда удивительно ему шла, подчеркивая широкие плечи и поджарый живот. В поединке с возрастом Гирмар пока что одерживал уверенную победу – в его черных, точно смоль, волосах только – только начали появляться белые нити, а худое лицо казалось удивительно моложавым. Особенно – когда он улыбался… Олиния даже иногда завидовала этой показной молодости мужа, за которую он, в отличие от своей супруги, никак и не боролся. Впрочем, его лицо не испортили бы и морщины – Олиния порой и сама удивлялась тому, что чуть резковатый, действительно мужественный облик Гирмара всегда оставлял ее равнодушной…
Женщина сделала шаг вперед, раздвинув губы в заученной улыбке:
– Слуги и я рады приветствовать тебя. С возвращением!
– Все ли благополучны? – на лице услышавшего приветствие Гирмара мгновенно расцвела ответная, явно не наигранная улыбка.
– Все. Предки и Семерка хранили нас в твое отсутствие.
– Вот и славно. – Гирмар тряхнул головой, и, повернувшись в сторону коридора, произнес. – Ну же, Дариен, иди сюда и поздоровайся со всеми!
Когда названный Дариеном мальчишка послушно шагнул к Олинии, та словно бы оглохла на мгновение, а ее улыбка точно примерзла к мгновенно занемевшим губам. Ей было достаточно одного мига, чтобы разглядеть в подошедшем к ней ребенке удивительное смешение типично остеновских и явно лаконских черт. На вид мальчишка был лишь на пару лет младше Олдера, а это значило, что Гирмар завел себе девку на стороне еще в ту пору, когда она носила под сердцем дочь… А теперь еще и приволок плоды своих постельных утех сюда, в ее дом – точно в лицо плюнул, выставляя ее на посмешище перед слугами… За что???
– Олиния, я уверен, что Дариен станет для тебя почтительным и преданным сыном… – голос Гирмара доносился до Олинии словно бы издалека – мир выцвел, утратив краски и глубину. Ей хотелось закричать, заплакать навзрыд злыми слезами, но вместо этого она лишь глубоко вздохнула и спросила:
– А что сталось с его родными?
Гирмар мгновенно прекратил улыбаться.
– Мать Дариена скончалась от лихорадки два месяца назад. Не мог же я оставить его одного…
– Папа! – возглас ворвавшегося во двор, запыхавшегося от долгого бега Олдера заставил обернуться как Олинию, так и Гирмара, и женщина, мысленно сравнив своего отпрыска и привезенного мужем выблядка, едва не застонала. С облупленным носом и слипшимися от купания в морской воде волосами, покрытый пылью Олдер гораздо меньше смахивал на потомка благородной крови, чем тонкий, с глазами словно у олененка, Дариен… Его мать отмерила сыну изрядную долю своей красоты – из-за нее со временем Дариен может занять в сердце Гирмара место его законного сына… Подумав об этом, Олиния взглянула на привезенного мужем мальчишку так, точно он был болотной гадюкой, которую она неожиданно обнаружила в собственной постели…
Гирмар же, в отличие от безмолвствующей жены, времени зря не терял. Шагнув к сыну, он крепко его обнял, потом, чуть отстранив от себя, окинул отпрыска быстрым взглядом.
– Ты сильно вырос за время моего отсутствия… Кстати, почему ты опоздал, Олдер?
Мальчишка тряхнул головой – в точности так, как это, обычно, делал отец, и тут же запустил пальцы в темные волосы.
– Я на Белой Скале был и еще оттуда тебя заметил, но ведь от нее до дома прямиком не добраться.
Гирмар, услышав такой исчерпывающий ответ, улыбнулся.
– Прыгал?
– Да.
– Когда я был таким же, как ты, то тоже любил это место. Ты ведь покажешь его Дариену?
– Покажу, а он к нам надолго? – пропустивший большую часть встречи Олдер заинтересованно взглянул на незнакомого ему прежде сверстника.
– Навсегда. Он твой брат, и, думаю, ты поможешь ему здесь освоиться…