- Давай, Бродяга. Быстро!
Сириус трансгрессирует куда-то молниеносно.
- Элис, иди-ка наверх, не надо смотреть, - Лили сама не знает, как у неё выходит сказать это твёрдо.
Ковёр пропитывается тёмной кровью Джима. Яркие длинные раны виднеются в разрезах одежды.
- Джим, - зовёт Лили, опустившись рядом и сжав его испачканные кровью бледные пальцы. Где же Сириус, где… - ты меня слышишь? Всё будет хорошо, всё обязательно будет хорошо. Ты и твой ребёнок – что это вы придумали вообще? Я ни одному из вас не разрешаю…
С громким хлопком возникает Сириус, бросается на колени возле друга, бормочет сложные, напевные магические формулы раз, другой, третий, накладывает очищающее и снова певуче заклинает Джеймса. Он не успевает толком осознать, что у него всё получилось, но Джеймс уже вполне самостоятельно приподнимается на локте и непослушным голосом говорит:
- За мной должок.
- Иди в задницу, Сохатый, - с чувством отвечает Сириус, сгребая его в объятия. – Ещё раз такое выкинешь – я сам тебя убью.
Лили кажется, что они говорят о чём-то своём, понятном им двоим, она цепенеет и может только слушать их голоса, которые – слава Богу, Мерлину и кому угодно – всё ещё звучат. Джеймс вдруг оказывается близко, Лили закрывает глаза и подаётся навстречу, чтобы прижаться щекой к исполосованной свежими шрамами груди, в которой бьётся-бьётся-бьётся сердце.
- Бадьян, - ровно говорит над их головами Элис, и от неё веет сладковатым запахом успокоительного зелья.
Дом наводняется людьми, некоторые взмыленные и измождённые, явно тоже с боя, некоторые встревоженные; Дамблдор появляется следом, осматривает Джеймса сам. Тот сидит на диване, глотает зелья, которые ему вручает Дамблдор; Сириус успевает умыться, у его всё ещё бледного лица свисают мокрые кудри. Лили чувствует, что ей как хозяйке нужно озаботиться чаем и какими-то закусками, все голодные и усталые, но она не может ничего, сжимается в кресле, закрыв лицо ладонями с неотвратимым тошнотворным чувством.
- Как ты, чемпион? – с сочувствием спрашивает Доркас Медоуз и присаживается на диван возле Джеймса; заметно, что ей хочется до него дотронуться, но она не видит предлога.
- Нормально, спасибо, - отмахивается Джеймс и встаёт, чтобы пересесть на подлокотник кресла Лили и обнять жену, всё ещё прячущую лицо в ладони.
Она, почувствовав прикосновение, отнимает руки от лица и поднимает голову, чтобы встретиться с Джимом взглядом. Он смотрит тревожно и чуть вопросительно, хотя так ничего и не говорит.
========== Глава 5. Северус ==========
Комментарий к Глава 5. Северус
Ктооо добавляет части к законченным работам?))) Внезапно в закромах обнаружила ещё кусочек этой истории, лежать ему тут же :)
У Северуса дрожит рука, которой он вытаскивает волшебную палочку из рукава, и чёртовы пуговицы отказываются вылезать из петель.
Матильда молча наблюдает за его мучениями, взгляд у неё такой же немой, как и выражение лица. С Матильдой по жизни не помогает даже легилименция – но прямо сейчас Северусу совершенно параллельно, о чём она могла бы думать, глядя на него вот так. Его самого штормит, из-за этих волн почти не разглядеть Матильду, и, по-хорошему, надо было домой, сливать в одиночестве этот эмоциональный океан. Но нет, он тут, и чёрт знает, хочет ли он совета или молчания. Или просто супа. Если бы он мог есть.
- Что ты? – спрашивает Матильда без особой надежды на ответ, повернувшись к нему спиной и гремя склянками в шкафу.
Северусу хочется орать, срывая горло, до хрипа и кашля. Он не в состоянии отвечать.
Успокоительное зелье со сладким привкусом Матильда всовывает в него почти силком, встряхивает сброшенный сюртук, выпачканный в крови. Она выведет так, что ни следа не останется, но, наверное, потом, а пока уходит к себе, плотно закрыв дверь.
Через несколько минут истерика отступает, Северус дышит глубже и ровнее, осторожно ощупывает мысль – он убил Джеймса Поттера. Буквально полчаса назад.
В бою всё казалось естественным. Они сошлись не за идеи и идеалы, это было ясно; и всё-таки сколько бы Северус ни желал Джеймсу смерти, убивать его собственными руками он не хотел. Но в пылу битвы ярость вспыхнула и неистово ожгла нутро, «Всё должно быть не так» Лили Эванс колотилось вместе с сердцем, Северус чуял момент, словно растянувшийся втрое, Сектумсемпра слетела с конца палочки как будто сама, и Поттер никак не успевал ни отразить, ни отпрыгнуть…
Руки ещё подрагивают, бледные, не свои.
Он трёт лицо, до боли стискивает голову.
Лили…
Матильда шелестит юбками, проходя мимо, всё так же молча что-то собирает на стол. Северус, придавленный отупением от большой дозы успокоительного, так и сжимает голову холодными пальцами, глядя в пол между носков собственных туфель, испачканных кровью Джеймса.
- Сядь поешь, - приказывает Матильда.
- Я не могу.
Она смотрит на него через всю кухню выцветшими глазами столетней старухи, хотя ей нет и сорока. Может быть, она видит в нём правду. Может быть, ей и легилименция не нужна.
- Дурак, - говорит она негромко, откладывает на стол полотенце и подходит к нему, чтобы сбросить с его головы ледяную корку рук. У неё самой руки тёплые и терпко пахнут полынью, Северус, как в детстве, утыкается лбом в её платье и замирает. Она гладит его по макушке, как маленького мальчика. Мысли больше не мечутся.
Лили его не простит.
Как она это переживёт, в положении?..
Как он мог сделать это с ней?.. Яркий момент предельной честности боя – стоит ли такой боли для неё?..
- Тебе надо есть. Ты на лукотруса похож, - говорит Матильда наверху.
- Почему ты не отворачиваешься от меня? – спрашивает Северус, вдыхая запах полыни от платья. – Мы в этой войне по разные стороны баррикад.
- Говорю – дурак, - отстраняется Матильда и снова уходит к столу, что-то там поправлять. – Кровь не вода, Северус.
- Ты одна так считаешь в нашем семействе…
- Кто-то должен об этом помнить. Это и есть истинное благородство, - Матильда стоит посреди кухни, прямая и крепкая, как дуб. – Умойся и садись поешь.
Северус кивает, бросив беглый взгляд на свою перепачканную одежду и обувь, и поднимается. Матильда останавливает его на пороге взглядом, словно голосом. Северус недолго выдерживает взгляд светлых глаз.
- Перестань думать об этой девочке. Подумай о себе, - наконец, веско говорит Матильда.
Отмываясь, Северус соображает: нет в нём больше ничего, кроме «этой девочки». Раньше казалось, что есть: ум, амбиции. Желание доказать, что он чего-то стоит. А теперь больше ничего нет.
Подумай о себе, Северус. Подумай, что ты делаешь со своей жизнью. Подумай, кем ты стал.
С Поттером он сталкивается случайно, в городе, возле святого Мунго.
Тот замечает его тоже, через дорогу: острый взгляд, стиснутые зубы. Он, конечно, не дурак, чтобы развязать драку посреди улицы, на глазах у магглов, но сомнений нет: они ещё поквитаются.
Северус выдерживает лицо, не сбавляя шага, и только дома позволяет облегчению и боли едкой смесью вытравить нутро.
Живой.
Затхлый воздух родного дома еле-еле проходит в грудь.
Поттер живой.
И это значит, что у Лили нет причин для ненависти.