Мальчишки излишне серьёзные. Очень хотят быть взрослыми. Олег, пожалуй, более расслаблен и свободен, чем другой молодой человек. А девчушка шебутная. С ярко-красными волосами и немного раскосыми азиатскими глазами. Худенькая, невысокая и подвижная, словно ртуть. Она что-то доказывала остальным звонким голосом, перемежая свою речь сленговыми американизмами. Жестикулируя и помогая себе мимикой. Очень органично смотрелось. Но абсолютно не понятно, когда я невольно решила послушать о чём там речь.
Покачав головой и хмыкнув, я прошла мимо. Такие интересные слова, такие живые молодые эмоции, как свежий ветер.
Нужно придумать перекусить ребятам. Голодные, наверняка. Бутербродов настрогать или пиццу замутить.
Оля на кухне шебуршала посудой.
— Мам, там папа у подъезда ждёт весь вечер. — сказала она выключая воду и поворачиваясь ко мне.
— Виделись. — ответила я.
— Он такой несчастный. Его так жалко. — заговорила наша девочка, теребя в руках кухонное полотенце.
— Мне тоже его очень жаль. — со вздохом сказала я, присаживаясь к столу.
— Ты его простишь? — тихо спросила Оля, устраиваясь напротив.
— Решение лежит не в плоскости простишь, или не простишь. — попыталась объяснить я.
Оля внимательно слушала меня. Значит, нужно сказать ей более подробно.
— Когда перемены естественный процесс, то это обеспечивает рост и жизнь в конце концов. Человеку комфортнее в привычном. Но нужно помнить, если не меняешься, то ты уже памятник. Или умер. Изменения это всегда неприятно. Особенно если эти изменения застали внезапно. Когда они ворвались в жизнь, разрушая все на своем пути. Это противоестественно. И больно. Но необратимо. Как эволюция и революция. — сказала я, глядя внимательно на свою так внезапно повзрослевшую дочь.
— Папа хочет вернуться обратно. Хочет, чтобы все было как прежде. А так не бывает. Нельзя ступить в одну и ту же реку дважды. Вода уже убежала. — продолжила я этот сложный разговор.
— Разве перемены это всегда хорошо? — тихо спросила Оля.
— Это почти всегда больно. Очень больно, если резко. От нас зависит — сможем ли мы сделать из лимона лимонад. — улыбнулась я ей.
— А ты смогла? — серьёзно спросила моя девочка.
— Не знаю ещё. Но надеюсь. Вы уже выросли. Жизнь дала шанс на резкую смену позиций. Но не даёт пока выдохнуть и осознать. Всё подсыпает и подсыпает мне испытаний. — честно ответила я.
— А папа? — спросила Оля.
— Не вижу, что он любит меня. Что он примет изменения, перемены во мне, которые сам же спровоцировал. — вздыхая сказала я.
— Ему плохо и мне так жаль его. И он мой папа. И он не перестанет им быть, даже если вы переругаетесь с ним как кошка с собакой. Такой потерянный там, одинокий. Хочется помочь ему. — с горечью в голосе проговорила моя нежная и добрая девочка.
— Ты понимаешь в чём мои ошибки? — спросила я.
— Что не следила? — удивилась Оля
— Следить за взрослым — не уважать ни себя не его, — ответила я ей и продолжила — ошибка в том, что слишком растворилась в муже. Сняла с него обязанности. Максимально облегчила его жизнь за счёт своей. И снизила требования. Слишком далеко отступила от себя.
— Колю как мне простить? — задала мучащий её вопрос Оля.
— Не знаю. Смотри на его действия. Слушай слова. Насколько совпадают? И если не можешь — не прощай. Только твой выбор. Ты важнее всего. Ты и твои решения. Не оглядывайся в этом на других. Только свой опыт, котичка — сказала я ей, протягивая руку через стол и чуть сжимая её ледяные хрупкие пальчики.
— Хочу на каникулах поработать волонтёром в центре помощи пострадавшим от насилия женщинам. — подняв на меня взгляд, проговорила Оля.
— После ЕГЭ?
— Угу...
— Послезавтра вдвоём к врачу? Ты сегодня ездила без меня. С Колей. Как? — с тревогой спросила я.
— Терпимо, мам. Я пока ничего не понимаю. Врач нравится. Наревелась у неё в три ручья, как дура. Коля, как увидел, дёрнулся в кабинет. Но быстро взял себя в руки. Он тоже к ней собрался ходить, представляешь? — рассказывала моя Олюшка.
Моя бедная девочка. Горло перехватило от жалости, и слёзы защекотали нос. Я бы забрала всю твою боль себе, если бы могла. Многое бы отдала, чтобы ты и дальше танцевала и смеялась. Мой котёночек нежный. Выпала тебе доля повзрослеть раньше. Отняли у тебя кусок детства.