Полещук вдруг представил Гольдмана в форме офицера СС, позирующим фотографу на фоне виселицы, где раскачиваются окоченевшие трупы партизан.
Еще через секунду разведчику пришло в голову, что доктор одинаково впечатляюще смотрелся бы и во фраке за дирижерским пультом.
«Удивительно многогранная внешность! — подумал Полещук. — Доктор с одинаковым успехом может сойти и за преуспевающего бизнесмена, и звезду киноэкрана, и молодого посла какой-нибудь европейской державы…
Да, пожалуй, Гольдман своей внешностью, манерами, лоском более других присутствующих соответствует образу дипломата… Нет, скорее английского аристократа эпохи Оскара Уайльда… А эта его мальчишеская чувственность с намеком на бисексуальность! Она наверняка сводит с ума и женщин бальзаковского возраста, и нимфеток, и мужчин нетрадиционной сексуальной ориентации… Интересно, кому из них большее предпочтение отдает доктор? Ладно, события покажут!»
Посидев еще минут десять и отразив несколько пикировок доктора, чем навлек на себя очевидную неприязнь консула, Полещук решил, что настал момент приступить к реализации второго пункта плана: пора вводить в действие «секретное оружие».
За глаза люди о тебе высказываются куда как свободнее и искреннее, нежели в твоем присутствии. Надо было немедленно «снять информацию» — выяснить реакцию компании на свое неожиданное появление, чтобы знать, как вести себя в дальнейшем.
С этой целью перед визитом в казино Полещук оснастил свой портфель микрофонами, магнитофоном и ретрансляционными приборами. Второй блок шпионской аппаратуры, работавшей на прием, он рассовал по карманам пиджака.
Выразительно посмотрев на часы, разведчик поднялся.
— Прошу прощения, господа, мне срочно надо позвонить в посольство… Телефон, если не ошибаюсь, находится в холле, не так ли?
Интернациональная бригада картежников в один голос ответила по-английски: «Да!»
Лишь консул, делая вид, что всецело поглощен игрой, еще больше нахмурил брови и сосредоточенно смотрел в свои карты.
Поведение Фогеля не осталось незамеченным.
«Да ты, старина, никак приревновал меня к доктору! — догадался Полещук, — успокойся, партайгеноссе, вот вернусь, и ты свою порцию внимания получишь сполна… Сегодня я вас — тебя и доктора — постоянно буду держать под прицелом, вы оба — мои клиенты в предстоящей игре!»
Поставив портфель на стул, чтобы залетный гость не занял его место, Полещук быстро покинул кабинет, ставший теперь студией звукозаписи и вещания.
Двигаясь в сторону туалетной комнаты, которая на ближайшие 10–15 минут должна была стать его базой по аккумулированию информации, Полещук на ходу оголил антенну, спрятанную в нагрудном кармане пиджака, а в ухо вставил миниатюрную капсулу, заменявшую громоздкий наушник.
«Эх, судьба разведчика! — заулыбался от неожиданно пришедшей мысли Полещук. — Даже отхожее место в случае необходимости надо уметь превратить в исповедальню… И откуда только ни приходится черпать информацию!
Ну, давайте, хлопцы-дипломаты, начинайте исповедоваться, выкладывайте все, что у вас на душе — я, как духовник, готов принять все ваши сокровенные тайны! А грехи я буду отпускать вам за ломберным столом соразмерно вашей искренности…»
Закрыв дверь кабинки на щеколду, Полещук поудобнее уселся на унитазе и стал вслушиваться в реплики, которыми обменивались игроки.
После его ухода они должны были почувствовать себя в безопасности и, по расчетам капитана, хоть чуть-чуть, но пооткровенничать — остались-то все свои.
Ждать пришлось недолго. Уже через минуту перестала звучать картежная терминология, прекратилось и шуршание карт. Судя по всему, компаньоны приостановили игру, чтобы обсудить более важное событие: появление незваного гостя.
— Этот русский, он же — черт из катапульты! — вскричал поляк. — Нигде от них спасу нет!..
— А что, собственно, произошло, пан Войцех? — Полещук узнал голос консула. — Вам-то чем русские насолили? Через год вы в обнимку с ними будете праздновать тридцатилетие победы над Германией… Что-то я не совсем вас понимаю…
— Да ведь все русские, как один, работают на КГБ… Вы разве не знаете этого, герр Фогель? Он наверняка подослан сюда! — настаивал поляк. — Он же нас всех заложит, этот Леон! И тогда прости-прощай Гималаи и Непал… А у меня еще столько янтаря на подходе…
— Ну и что вы предлагаете, пан Каменский? Уж не хотите ли вы, чтобы я на правах главного разводящего в игре выпроводил его отсюда? — парировал консул.