Громко выдыхаю и тянусь к тачпаду. Время близится к четырем. Назар еще не звонил.
Сегодня в двенадцать часов должна была начаться операция Мирослава. Я звонила мужу, но он не ответил. Прислал чуть позже короткое извинение и пообещал перезвонить, когда все закончится.
Под ребрами растет волнение и тревога. Забиваю на гардероб и свадебные тосты, что звучат фоном из не выключенного видео. Ищу в интернете сколько времени может идти подобная операция. Перечитываю десяток статей на тему нейробластомы у детей. Везде лишь общие фразы, общие термины с дурацкими, безликими, статистическими цифрами.
Лезу в социальные сети, листаю странички детей с подобной болезнью. Каждое видео со страдающим ребенком заставляет рыдать навзрыд. Сколько маленьких жизней искалечены генетическими мутациями организма и нервной системы. Их сотни тысяч. Они все хотят жить.
Хватаюсь за телефон и перевожу каждому равную сумму. Внезапно банк блокирует мою карту. Звоню оператору, чтобы выяснить в чем дело. У меня еще десяток вкладок со страницами маленьких детей, которым нужна помощь.
— По вашей карте выявлена аномальная активность. Мы заблокировали ее во избежание мошенничества., — без умолку повторяет роботизированный оператор.
Чертыхаюсь и пытаюсь еще раз дозвониться до службы поддержки, где мне ответит живой человек. Как только удается достучаться до цели, по второй линии звонит Назар.
— Как все прошло?
— У него остановилось сердце, Каро. У него остановилось сердце, — безжизненным голосом сообщает муж.
— Ка-а-а-к? — вырывается хрипло.
Припадаю спиной к зеркальной дверце шкафа и закрываю рот рукой. Новая порция слез катится по щекам, капая прямо на белую майку.
— Он...? Он…? — не решаюсь произнести вслух самое страшное.
— Жив. Врачам удалось его реанимировать.
— Слава богу, — облегченно выдыхаю. — Назар, я сегодня же лечу к тебе.
— Не надо, Каролина.
— Но…
— Я хочу развестись.
Глава 37
Каролина.
— Я хочу развестись.
Я хочу развестись. Хочу развестись. Развестись. Слова мужа вертятся эхом в моей голове. Вскакиваю на ноги, стираю застывшие на щеках слезы рукавом мужского пиджака. Ныряю пальцами в распущенные волосы, оттягиваю их назад, стимулируя приток крови к голове.
Нет, нет. Назар не мог такого сказать. Ни за что.
Бегаю туда-сюда по гардеробной комнате. Уверяю саму себя, что это какие-то слуховые галлюцинации. Сегодня я очень мало ела и много нервничала, из-за операции мальчика. И именно поэтому мой мозг неправильно воспринял озвученную Назаром информацию.
— Повтори, пожалуйста. Я не расслышала, — мой голос выходит слишком радостным и звонким, — ты не хочешь, чтобы я прилетела, потому что…
Тяжелый выдох Горского, который гудит в динамике, заставляет мои колени затрястись.
— Каролина, ты все слышала.
— Я ничего не слышала, — испуганно хриплю. — Повтори, — выходит почти шепотом.
— Нам надо развестись, Веснушка.
Извержение вулкана, падение огромного астероида, землетрясение или цунами не способны повторить силу разрушений, которую спровоцировали слова любимого мужчины в этот момент.
Закрываю рот тыльной стороной руки, беззвучно воя в пустоту. Сползаю по стенке на пол. Взглядом цепляюсь за открытый ноутбук. Курсор мышки будто издевается, указывая на свадебный ролик, до сих пор открытый в медиа плеере.
— Трус, — строго выдаю я, хлопая крышкой ноута. — Ты самый настоящий трус, Горский. Прилететь и сказать мне о своем решении лично не решится только трус.
— Каро, ты знаешь, что я не могу бросить Мирослава. Поэтому все происходит именно так.
— Пф, — фыркаю сквозь слезы.
— Когда твои эмоции поутихнут, ты поймешь, что так будет лучше всего для нас.
— Для нас? — толкаю дверь гардеробной и выхожу в спальню. — Наглое вранье. Ты только и делаешь, что выбираешь кого угодно, но не нас. То работа у тебя на первом месте, то хакерские атаки, то сын с любовницей.
— Аннет мать Мирослава, не более.
— Ты с ней переспал снова, поэтому хочешь…? — глотаю слово «развод».
— Нет.
— Не ври мне! — крик отчаяния рвется из груди. Одновременно с ним я бросаю в портрет, висящий на стене, стакан с водой. Прозрачная жидкость растекается по наших с мужем счастливых лицах, искажая настоящие улыбки.
— Я не вру, Каролина, — уставшим голосом тихо произносит Назар. — Я по-прежнему люблю тебя.
— Тогда зачем? — хриплым голосом спрашиваю я. — Почему?
— Мы больше не счастливы вместе, Веснушка.
— Вранье.
— Разве?
— Ты врешь. Ты все придумал, чтобы не говорить мне правду. Скажи честно, я просто тебе надоела? Ты решил, что пора избавиться от надоевшей истеричной куклы? Так ведь?
— Ерунда…
— Кто я для тебя? — перебиваю.
— Каролина, я действую в твоих интересах. Ты заслуживаешь огромной любви и постоянного внимания. А я, к сожалению, больше не в состоянии дать тебе все это. Сын, его болезнь, остановка сердца… Я не знаю, когда смогу думать о ком-то другом. Ты не должна меня ждать. Не столько времени…
— Какое благородство, Горский. Прямо рыцарь круглого стола. Правда на мой вопрос ты так и не ответил. Жаль.
В динамике слышится какая-то возня. Назар кому-то коротко отвечает на немецком.
— Мне нужно идти. Я перезвоню позже, Каролина. Мы не договорили.
— Не утруждайся, Горский. Все и так ясно.
— Каро…, — не хочу дослушать мужа до конца. Хватит. Сыта его нелепыми объяснениями по горло.
Бросаю мобильный на подушку, падаю лицом на кровать. Чувствую себя разбитой. Его слова о разводе не прекращают крутиться в голове. Сердце болит от ноющей боли. Колет в груди. Стучу кулаком по подушке, сжимаю покрывало.
Ненавижу. Люблю. Ненавижу. Люблю. Ненавижу. И так по кругу. Кричу, стучу, вою. Зачем он так с нами? Почему?
Прокручиваю все последние разговоры с мужем, пытаюсь понять почему именно сейчас он решил подытожить всё таким образом. Еще и по телефону. Это так глупо и по-детски. Это не в его стиле абсолютно. Такое поведение противоречит его принципам. Горский всегда предпочитает лично решать все. Особенно, когда дело касается чего-то важного и судьбоносного.
Поворачиваю голову и смотрю на потухший экран телефона. Наивная девочка во мне ждет, что муж сейчас перезвонит и скажет, что все сказанные им слова отменяются. Жду, что он хотя бы напишет, что никакого развода не будет.
Но, увы, супруг не звонит ни через пять минут, ни через пятнадцать. От злости заношу его номер в черный список и блокирую в мессенджерах.
Щипаю себя за запястья, выкручиваю пальцы. Тишина дома давит на виски. Руки трясутся от страха. Растерянно смотрю на мебель в комнате и не понимаю, что мне теперь делать. Собирать все вещи? Искать квартиру? Или пока нет официальных бумаг, ни о чем не волноваться и просто готовиться к завтрашней работе? Но разве возможно спокойно работать, если знаешь, что муж больше не хочет быть с тобой одним целым?
Растираю ладонью ноющий участок кожи в области сердца. Дышать больно. Глотаю ртом воздух, но каждый вдох стопорится в горле. Огнем горит гортань. Болят опухшие веки. Я так боялась этого. Так страшилась такого исхода. И вот теперь мне лицом к лицу предстоит узнать, что же за зверь такой — одиночество.
Встаю с кровати и подхожу к окну. Распахиваю шторы и смотрю на улицу. Огромными хлопьями с неба на землю сыпется снег, застилая белым покрывалом все вокруг. Уже исчезли из виду вымощенные плиткой дорожки, спрятаны вечнозеленые кустарники.
Сбрасываю с плеч свадебный пиджак мужа, меняю домашнюю пижаму на утепленный спортивный костюм. Прячу мобильный телефон в карман. Хватаю с полки свои зимние сапоги, достаю перчатки и спускаюсь на первый этаж. У входных дверей сталкиваюсь с Марией, которая собирается идти спать. Бормочу ей, что немного подышу свежим воздухом перед сном, и хватаю куртку с вешалки.