— Здравствуйте, это лечащий врач вашей жены, мы общались сегодня.
— Да! — воздух застывает в лёгких.
— Скажу честно, напугала она нас, приборы начали шалить, и показатели сбились, но потом всё нормализовалось, и сейчас ваша жена начала дышать самостоятельно, без помощи аппарата. И динамика наметилась положительная.
Стекаю на ближайшую лавку.
— Я скоро приеду, — сообщаю хрипло.
— Да, приезжайте, я вам подробнее расскажу.
— Спасибо!
Отключаюсь, смотрю на небо. Губы растягиваются в благодарной улыбке.
— Спасибо, что вернул мне её… — шепчу тому, кто свыше решает наши судьбы.
Глава 15
Когда я попадаю в больницу, на меня снова набрасывается дикая тоска от этих унылых стен и запахов, и плита на грудь как будто возвращается снова. Но я стараюсь не поддаваться унынию, крепко держась за мысль, что у Маши есть положительная динамика, а значит, она будет жить.
Доктор ещё раз долго объясняет мне процессы, происходящие в организме жены. Что-то про мозг, который пострадал от кислородного голодания во время остановки сердца, и про последствия, которые сейчас сложно предсказать. Всё возможное врачи делают, и теперь остаётся только ждать.
Уговариваю врача пустить меня к Маше.
— Хорошо, — вздыхает он. — Сейчас уже можно, пойдёмте.
Заводит меня в ту же палату, но уже не оставляет за стеклом, а разрешает приблизиться к кровати жены.
Замираю в шаге от неё.
— Побудьте с ней, — тактично кивает доктор, уходит, оставляя приоткрытой дверь.
А я еле дышу. Машка такая худенькая, белее простыни, и кажется, жизни в ней совсем не осталось. Вина и страх снова сжимают сердце.
Тихонечко присаживаюсь рядом. Прикоснуться боюсь. Кажется, любое прикосновение будет моей хрупкой девочке слишком болезненно. А потому аккуратно, невесомо убираю прядку пшеничных волос со лба.
— Машенька, — прижимаюсь лбом к её плечу. — Маша, прости меня за всё, пожалуйста.
Беру её безвольную руку, прижимаю к губам. Закрываю глаза, пытаясь сквозь навязчивый запах лекарств уловить её неповторимый родной аромат. Раскрываю её ладонь, прижимаю к щеке. Её пальчики такие холодные. Грею их своим дыханием, мысленно уговаривая вернуться ко мне.
— Машенька, — шепчу я, — спасибо тебе за сына. Я не понимал и не думал о нём, но… Теперь я вижу, какое это чудо. Держись, моя хорошая, ты ему очень нужна. Нам нужна. Он крошечный, но сильный. Красивый.
Рассказываю Машке всё, что запомнил о малыше, о том, что сегодня буду собирать кроватку для сыночка, а ещё…
— Я не знаю, как его назвать, — грустно улыбаюсь. — Мы ведь это не обсуждали, но я уверен, ты уже придумала какое-то особенное имя для него. И ты должна назвать нашего малыша сама. Он ждёт тебя, Маша. Пожалуйста, приходи в себя, ты нам всем очень нужна.
Пальчики её на секунду вздрагивают.
— Маш! — тут же подскакиваю я. — Ты меня слышишь?
В этот момент возвращается врач.
— Она пожала мне руку, — взволнованно сообщаю я.
— Это хорошо, — кивает доктор.
Подходит, поднимает веко жены, светит фонариком. Делает это не слишком аккуратно и мне хочется дать ему по рукам, чтобы Маше не было больно.
— Ждём, — кивает врач. — И надеемся на лучшее. Пойдёмте.
После Маши захожу ещё раз к сыну. На этот раз он спит. Но я всё равно долго смотрю на него и не могу оторваться.
А вечером, как и обещал, ко мне приходит Гордей. Я к этому моменту уже успеваю разгрести все пакеты и коробки, которые доставили из магазина, разложить в шкафу детские вещички.
— Ты вовремя, — показываю другу на разложенные по комнате детали кроватки. — Я что-то ума не могу дать этому всему. Инструкцию точно китайцы писали.
— Не переживай, разберёмся, — хлопает меня по плечу Гордей. — Но сначала я хотел поговорить о другом. У меня есть новости про Наталью…
— Слушаю! — хмуро смотрю на друга.
Одно упоминание об этой суке, и в душе шевелятся мерзкие ощущения, замешанные на ярости и чувстве вины перед Машкой.
— Короче, походу на ней сработала мгновенная карма, — недобро усмехается Гордей. — Хотя, как мгновенная… Грешила Наталья давно и упорно, но в последние недели вообще берега потеряла.
— И что с ней?
— Пьяная за рулём она влетела в аварию. По её вине пострадали несколько человек, одна женщина в тяжёлом состоянии, у ребёнка серьёзный перелом, и отец мальчика рвёт и мечет, желая наказать виновную дуру. Непростой чувак, замять не даст, да и возможностей у Наташки нет. Она звонила мне, умоляла помочь. Но… как ты понимаешь, я могу ей только посочувствовать и то, очень неискренне, — кривится он.