— Маш, я клянусь, что изменил тебе один раз. По пьяни. А потом… Не буду скрывать, Наталья устраивала всякую дичь, и сама на меня висла и подружек своих упоротых подсовывала. Но ничего ни с кем у меня не было. Потому что там я себя уже контролировал.
— Зачем ты мне всё это говоришь? — хмурюсь от головной боли.
— Я хочу, чтобы ты поняла. Согласись, есть разница, если мужик изменяет, потому что ему хочется трахнуть другую бабу, или если он вообще ничего не хочет.
— То есть ты тех шалав не хотел? Забавно, и как же у вас такой жаркий секс вышел, м?
— Маша, не передёргивай! Я хочу, чтобы ты поняла одно, что в ту ночь я не собирался тебе изменять. Но меня разрывало от очень херовых эмоций из-за твоего обмана. Я помню, что во мне кипела злость, и я не знал, как от неё избавиться. Нажрался, ну а потом…
— Да, я поняла, не напрягайся! Я поняла, что злость на меня ты вылил в секс! Не со мной! Потому что я лежала в больнице не в самом лучшем состоянии. И потом у меня была тяжёлая беременность. И да, я помню, что с сексом у нас не клеилось. А Наталья, значит, таскала тебя, как беспомощного щенка, по кабакам. А там ты пускал слюни на стриптизерш, её подружек, саму Наталью! Бедный ты мой! Как же ты выдержал? И ни разу не сорвался?
Зажмуривается.
— Не сорвался, — цедит зло.
— Но наверняка хотелось, — усмехаюсь. — И чего ты мучил себя? Пришёл бы, сказал честно и шёл бы на все четыре!
— Ага! Чтобы тебя удар хватил? Так ведь и случилось в итоге! То, чего мы больше всего боимся, в итоге случается.
— А это потому, что ты прав: ложь порождает ложь. И ты собрал намного больший ком, чем я.
— Не спорю. Но я не отрицаю своей вины!
— Отлично. Вот мы разобрались во всём. Каждый признал свои косяки. И теперь мы такие честные. Скажи, что ты ждёшь от меня, что я тебя прощу? Забуду эту грязь? Забуду твоё враньё?
— Я не знаю, Маш, — отчаянно запускает пальцы в волосы. — Но я люблю тебя. И не хочу терять тебя и Богдана.
— Богдана ты не потеряешь. Он твой сын. А меня… Ты потерял в тот момент, когда злость поставил выше нашей семьи!
Замолкает, отходит к окну, и долго стоит там с напряжённой спиной.
— И что ты предлагаешь? — спрашивает безжизненно.
— Я не знаю. Но с тобой рядом мне тяжело.
— Я могу уйти, но… как ты справишься с ребёнком?
— Справлюсь. Когда тебя не будет рядом, у меня не останется выбора.
Да, я не уверена в своих словах, но… Рядом со Святом я не справлюсь тем более.
— Хорошо, — звучит обречённо. — Я уйду. Прямо сейчас. Но если я понадоблюсь… звони в любое время. И на мои звонки отвечай. Мне важно знать, что тебе не стало хуже.
Разворачивается, натягивает свитер поверх футболки, уходит в прихожую, шуршит верхней одеждой.
Ещё через минуту хлопает входная дверь.
Этот звук как выстрел в пустой квартире.
Ушёл… Вот так легко.
Но ты же этого и хотела, разве нет?
Нет! Я хотела тепла, любви, счастья! Но видимо, не судьба…
И мне становится холодно и одиноко. Слёзы подступают. И я рыдаю, оплакивая нашу окончательно разрушенную семью.
Глава 31
Выхожу на улицу, вдыхаю морозный воздух. Пробирает озноб. Нет, это не от холода, это от скручивающего нутро отчаяния.
Я знал, что так будет. Знал, что Маша не простит.
Но с детской наивностью до последнего надеялся на лучшее. Наверное, такова людская сущность, а может, это реакция психики.
Очень не хочется нам признавать неотвратимость каких-то страшных для нас вещей, вот и пытается наш мозг обманываться и водить нас кругами глупой надежды.
Но больше надеяться не на что. Маша озвучила своё решение, а я поклялся, что исполню её волю, наступив на горло своим желаниям и потребностям.
А потребность быть рядом с семьёй у меня лютая…
Не понимаю, как справиться. Что делать, куда идти. Но… куда-то надо.
Ощущаю себя бездомным псом, которого хозяин выкинул на мороз. Но… жалобы необъективны. Я не пёс, а в том, что хозяйка выставила меня на улицу, виноват я сам.
Достаю сигареты, прикуриваю, жадно затягиваюсь. В последние дни почти не курил. Маше вреден дым, и ребёнку тоже.
Но… теперь я опять мимо них, и можно дымить до тошноты.
Поднимаю повыше воротник пальто, бесцельно бреду по улице. Прохожу мимо моей припаркованной тачки. Можно сесть в машину, прокатиться, но я сегодня пил. Пусть и немного, но за руль уже не сяду.
Варюсь в своём внутреннем болоте, на автомате переставляя ноги. Сам не замечаю, как дохожу до ярко освещённого проспекта. Сворачиваю в аллею.
И уже через пару минут ноги приводят меня к заснеженному фонтану.