Ты ведь не такой, Свят? Или я плохо тебя знала? Ты же не мог притворяться столько лет для того, чтобы в самый тяжёлый для меня момент ударить в спину своим предательством?
Знаю, что прямо сейчас не получу ответов, да и когда получу — неизвестно. Не могу я сейчас спокойно разговаривать с мужем, а нервы для меня смертельны.
Знаю, что Свят приходил. Я слышала его голос в коридоре, да и санитарка утром принесла пакет с моими вещами. Только он мог их привезти.
А следом приносят огромный букет. Мои любимые ромашки и ирисы.
Сердце от этого снова пропускает удар.
“Ромашки для моей любимой Машки, а ирисы для моей любимой Ириски”, — так раньше приговаривал мой муж. И да, Ириской он тоже меня называл за мою любовь к сладкому.
Эти раньше светлые воспоминания сейчас когтями полосуют душу.
— Уберите цветы, — прошу санитарку. — У меня на них аллергия.
— Да? — смотрит удивлённо женщина. — Ой, как жаль. Такие красивые. Что же делать с ними?
— Выбросите, — предлагаю безразлично.
— Да вы что! Они же стоят целое состояние. Себе заберу, можно? — улыбается пожилая женщина.
— Можно. Пусть хоть вас порадуют.
Сворачиваюсь клубочком под одеялом, снова изо всех сил отгоняю тяжёлые воспоминания и борюсь с подступающими слезами.
Сосредотачиваюсь на ребёнке. Поглаживаю живот, разговариваю с сыночком:
— Мы справимся, мой хороший. Ради тебя мама всё выдержит. И воспитает тебя сама, раз уж с папой так вышло. Не хочет он сына, что ж, пусть наслаждается вольной жизнью. А мы с тобой, малыш, и сами проживём.
Получаю уверенный толчок в ладонь, это успокаивает.
Пытаюсь заснуть, но тут открывается дверь. В палату входит Гордей — друг Свята и муж Натальи.
Только рядом с ним совсем не жена, а симпатичная, молоденькая девушка.
— Маша, привет, — улыбается Гордей. — Можно к тебе?
— Если ты пришёл просить за своего друга, то лучше не стоит, — напрягаюсь я.
— Нет. Я пришёл, чтобы проведать тебя и познакомить с моей невестой.
— Невестой? А как же Наталья? — смотрю на него с недоумением.
— Сегодня состоялся наш развод. Теперь я свободный человек, — улыбается Гордей, тепло поглядывая на рыжую девушку.
И мне бы порадоваться за них, да только становится снова не по себе от мысли, как легко и быстро мужики меняют жён. Раз, и уже другая. И пусть Наталья та ещё стерва, но и она не заслуживает такого пренебрежения.
Гордей представляет эту девушку. Аня. Она робко улыбается, протягивая мне руку. Слабо пожимаю.
— Я вам кекс приготовила, — говорит, доставая из пакета пластиковый контейнер. — И борщ домашний. Больничная еда ужасная, я знаю, — забавно морщит веснушчатый нос.
— Спасибо, — благодарно улыбаюсь в ответ.
Хорошая девушка, и с таким обожанием смотрит на Гордея.
Что ж, всё же порадуюсь за них. С Натальей он не был счастлив. Надеюсь, теперь ему повезёт больше.
— Маша, я хотел бы с тобой поговорить, — выдыхает Гордей, и я тут же напрягаюсь.
Глава 4
— Я тебе уже сказала, не нужно выгораживать друга, — поджимаю губы недовольно.
— Этого делать я не собираюсь, — качает головой Гордей.
— Ты знал, что мой муж…, — вздыхаю тяжело, потому что произнести вслух эту грязь сложно. — Что он изменяет мне? — выдавливаю кое-как.
— Я узнал совсем недавно. И тоже был шокирован этим, — признаётся Гордей.
— А про свою жену и…, — не могу сдержать слёз, зажмуриваюсь.
— Тише, Маш, — кладёт руку поверх моей Гордей. Ждёт, пока я немного успокоюсь.
— Я не знал, — добавляет после продолжительной паузы. — Свят клялся, что до полноценной измены они не дошли, но знаешь, это не имеет уже значения.
— Да, ты прав. Я поняла, что Наталья была всего лишь одной из многих в череде его похождений. Так что ты хотел сказать?
— Я хотел предложить тебе помощь. Любую, — смотрит по-доброму, тепло и открыто.
А мне становится ещё больнее от осознания, что Свят предал не только меня, но и лучшего друга, с которым они вместе прошли столько трудностей. Это в голове не укладывается.
— Мне ничего не нужно, — шепчу обречённо.
— Это сейчас не нужно. А завтра может что-то понадобиться. У тебя есть мой телефон. Смело звони в любое время.
— Спасибо тебе. Скажи, как тебе удалось так быстро оформить развод с Натальей? — спрашиваю то, что на самом деле волнует больше всего.