Шаги за спиной приближаются. Сардар вновь оказывается в поле видимости. Ставит на чайный столик бронзовый поднос, полный еды: коричневых глиняных горшочков, с пузатым чёрным чугунным чайничком и блюдом с бисквитами.
В воздухе витает потрясающий аромат мясного рагу и душистого травяного чая. Я представляю, как сладкий воздушный бисквит тает во рту, и рот наполняется слюной. Боже, оказывается, я голодная! Сколько часов я не ела? Почти с утра!
— Ешь, Лана, — приказывает Сардар. — Тебе следует восстановить силы.
Да я не против, но делать это в его присутствии? Под его пристальным взглядом?
В нерешительности кусаю губы, борясь между желанием наброситься на еду и внутренним протестом против поступка дракона, меня похитившего.
Кажется, мои сомнения отражаются у меня на лице, потому что Сардар рычит угрожающе:
— Лана, если не поешь сама, я накормлю тебя силой. Не для того я рисковал своими людьми сегодня, чтобы ты отбросила лапки от голода. У меня на тебя другие планы.
Какие это «планы» вполне можно не пояснять. Тяжёлый взгляд дракона, нахально блуждающий по моему телу, красноречивее любых слов.
Поскольку я продолжаю медлить, Сардар подхватывает своей огромной жилистой ручищей ближайший ко мне глиняный горшочек и с глухим стуком ставит его передо мной на стол, туда же отправляется блестящая серебряная ложка, в которой я вижу своё отражение: огромные, в пол-лица, перепуганные глазищи.
Под пристальным давящим взглядом дракона я вынуждена обхватить непослушными холодными пальцами гладкое серебро и спрятать глаза в горшочке с едой. Стоит мне положить на язык рассыпчатый ломтик картофеля и тонко порезанный кусочек мяса? как я забываю обо всём.
Прислушиваюсь к ощущениям, пытаясь определить, какие специи здесь чувствуются. Определённо, это мята, черный перец и, пожалуй, тимьян? Кажется…
Сложив губы колечком, раздуваю пар, исходящий от круглой глиняной чашки без ручек. Делаю глоток травяного чая. Облизываю губы, наслаждаясь разливающимся по телу теплом. Здесь ромашка, лаванда и, кажется, смородина. Ммм…
Сама не замечаю, как съедаю всё. Щёки вспыхивают, когда я снова чувствую на себе тёмный взгляд Сардара, на этот раз нечитаемый.
Заметив, что я расправилась с едой, дракон удовлетворённо кивает:
— Вот и умница.
Почему-то это царапает. Возможно, потому что звучит как похвала питомцу за успешно выполненную команду. Не хватает ещё, чтобы хозяин потрепал по загривку, как послушную зверушку. Опускаю глаза, теряясь под его пристальным взглядом.
Я никогда не привыкну к этому пугающему чужому мужчине. Я не останусь здесь, просто не смогу. Я должна придумать, какие слова подобрать, и как сделать так, чтобы он меня отпустил.
Вскидываю на дракона глаза и уже открываю было рот, чтобы прощупать почву насчёт собственного освобождения, но Сардар меня опережает:
— Твоя жизнь здесь будет приятней и проще, Ла-на, — произносит он медленно, перекатывая во рту моё имя, будто десерт, — если ты усвоишь одно простое правило: главная добродетель женщины это покорность своему мужчине. Мне.
— Сардар, послушай, — комкаю подушечками пальцев бирюзовый шёлк юбки, стараюсь, чтобы голос звучал спокойно и ровно. — Я замужем за Инисом Тайтоном. Ты не мой мужчина. Ты… мой тюремщик, а я твоя пленница! Вот, как всё выглядит со стороны, что бы ты себе ни думал!
Возможно, сытный ужин и горячий чай так действуют на меня, что я чувствую определённую храбрость, и словесный поток уже не остановить. Сардар не перебивает.
Дракон развалился в отдельном кресле, и молча наблюдает за мной из-под полуприкрытых век. Его молчание я принимаю за приглашение продолжать, что и делаю с горячим упоением:
— Прошу, давай, обсудим всё, как взрослые люди. Ну, зачем я тебе, сам посуди? Я бы поняла, если из-за денег, но ты в них не нуждаешься, — растерянно всплескиваю руками, очерчивая взглядом узорчатый потолок и богатое убранство комнаты. — Отпусти меня, прошу, пока не поздно, и мы всё исправим!
— Ты так его любишь? — вопрос дракона застаёт меня врасплох и у меня слова встают комом в горле.
Такой простой, и в то же время сложный.
Люблю ли я Иниса? Как можно его не любить? Он ведь мой истинный.
Вот только почему-то во взгляде тёмных, как сама тьма Бездны, глазах напротив мне чудится некий подвох.
— Я…
— И за что же ты его любишь? За то, что лупит тебя? Унижает? Волочится за юбками? Такая себе любовь, не находишь?
Бездна! Если уж Сардар пронюхал, это что же получается, другие тоже знают? Я-то наивная полагала, что всё, что происходит у нас в замке — остаётся в замке. Выходит, нет? Не остаётся? Бездна, как же стыдно!